ВСЯ ИМПЕРАТОРСКАЯ РАТЬ. Глава 2

Глава 2. Убить всех – не проблема, или Урок позитивного мышления

Люди задрожали, звери убежали,
Птицы улетели в тёплые края…

Аркадий Хайт

— А в этом ящике у нас… Томас Блейк, Кэтмен, всемирно известный следопыт и охотник и… непонятно что… кто это вообще?
Сказать, что операция прошла не по плану, значило ничего не сказать.
Это стало понятно, когда их с Котом вытащили из ящика под многочисленными дулами. Четверо остальных членов команды находились в той же комнате в том же безнадежном положении.
— Взгляните, мистер Гейнор, кого Америка не боится слать против Вас, — потешался человек, в котором она узнала Брандена, правую руку Гейнора. — Они не боятся слать против Вас крохотных азиаток. Им явно больше некого послать. Что ты скажешь, дорогуша?
— Она немая, оставьте ее, — услышала она голос Рэя. Удар прикладом в живот тут же заставил его замолчать.
— Их кадровая политика не в первый раз удивляет меня, Бранден, — сказал невысокий человек в форме. — Но это уже какая-то насмешка. Высылать против нас отряд костюмных клоунов с нулевыми представлениями о стратегии – за кого они меня принимают?
— Они недооценивают Вас, мистер Гейнор, — радостно поддакнул Бранден.
— Не то слово, Бранден. Они недооценивают мою информированность. Задолго до того, как нога первого из них ступила на территорию Молидении, я знал – что-то начинается. Мне подсказал мой внутренний голос. Затем он назвал их имена и краткие биографии. А потом голос сказал: первое, что они сделают, — это прикинутся людьми в моих рядах. Голос даже подсказал, что они наверняка попытаются кого-то протащить в ящиках с продуктами. И именно это они сделали. Не смешно ли это, Бранден?
— Смешнее некуда, мистер Гейнор. И они, как стадо баранов, пришли прямо на бойню. Что прикажите делать с ними?
— Я думаю, казнить всех и вывесить трупы на главной площади – отличный вариант.
Дуло уставилось в лицо Каори.
Время остановилось.

Вторая часть их тренинга заключалась в том, что он ставил ее перед манекеном, изображающим одного из его коллег или недругов (это всегда было одно и то же), держащего фирменное оружие, и предлагал найти способ нейтрализовать оппонента его же оружием, нанеся при этом максимальный ущерб. Иногда манекены были неподвижными, иногда исполняли простейшие действия. Поскольку оружие чаще всего было необычным, Каори далеко не всегда удавалось решить задачу. Временами он нетерпеливо махал рукой, прекращая все, временами показывал что-то сам. Манекен с черным черепом вместо головы, держащий в руках дрель, поставил ее в тупик: она уставилась на него, не в силах понять, что это за существо и что с ним делать. Психанув, он молотком раскрошил череп и оставил ее без сладкого – во всех смыслах.
Но некоторые ее решения ему нравились. Он был в восторге, когда ей удалось одним молниеносным движением направить подбрасываемую одним из манекенов монету так, чтобы она попала прямо в нарисованный глаз. Когда же она повторила это же еще три раза подряд, он очень долго смеялся, а вечером повез ее в лучший ресторан.
Он не спешил делиться своим богатым опытом в области создания ядовитых и взрывчатых веществ, хоть и показал несколько простых фокусов на уровне школьной химической лаборатории. Если и было то, за что он взялся уже со второй недели, – так это было ее приучение к огнестрельному оружию под предлогом “взрослеть когда-нибудь все равно придется”. Сам он предпочитал кинжалы и бритвы (хотя над мечом посмеивался), но с пистолетом был на “ты”, попадая в цель из любого положения. Поэтому час в подземном тире стал для нее обязательной процедурой раз в два дня.

Отведя взгляд от дула, Каори внимательно посмотрела на Кота и Стрелка. В глазах у обоих она встретила понимание.
— “Генерал” Гейнор? — рявкнул Кот. — Очень громкое прозвище для человека, не служившего ни дня.
Тут же стоявший возле него наемник занес над головой приклад, и все остальные уставились на него.
Отклонившись от направленного на нее дула, Каори быстрым ударом перенаправила оружие на его владельца, раскрошив наемнику челюсть.
В ту же секунду Кот воткнул в сердце замахнувшегося на него бойца его собственный охотничий нож, а Стрелок, сбив с ног стоявшего рядом с ним, уложил выстрелами еще троих.
Выхватив из кобуры травмированного ею наемника пистолет, Каори сделала пару выстрелов. В сантиметре от нее пролетела стрела, уложившая готового ударить ее ножом в шею наемника. Повернув голову, Каори увидела Рэя. Она тут же вернула долг, застрелив двоих бойцов, схвативших лучника за руки.
Помощь пришла с самой неожиданной стороны: испуганный вопль Гейнора, которого еще никто не успел ранить, заставил большинство наемников броситься к нему, забыв о пленниках. Кинувшись к окну с криком “За мной!”, Кот прыгнул со второго этажа на крышу стоявшей внизу машины; остальные, не колеблясь, последовали его примеру. Через пару секунд перевозивший еду фургон понес неудачливую шестерку подальше от шквального огня из окон.

Погоня продолжалась до самой ночи. Они трижды меняли машину, но каждый раз, когда казалось, что удача улыбнулась им, они попадались на глаза очередному наемнику. Похоже, узнав о диверсантах, Гейнор стянул в столицу почти всех своих людей.
Отчаявшись затеряться на улицах города и израсходовав почти все боеприпасы, Команда направилась в лес. Следовавший за ней отряд наемников внезапно остановился.
— Прочешите лес, — приказал командир.
— В чем дело? – спросил он через минуту, поняв, что никто не собирается трогаться с места. – Вы оглохли?
— Лучше сделать это утром, — прозвучал другой голос. — Местные говорят – в лесу что-то завелось.
— Этих суеверных селян может напугать даже молния – естественно, два трупа перепугали их до смерти. Но командуем ими мы, а не наоборот.
— Два было до обеда.
— Сколько же вы их нашли всего?
— Восемь – тех, что были целиком…
— Целиком?
— Некоторых явно зарезал человек. А других как будто рвал зубами волк. От сержанта нашли только голову, и запах был такой, будто его на костре жарили.
— Наверняка это дело рук этих диверсантов – недаром они рванули в лес.
— Вряд ли – Бранден говорил, они весь день пытались во дворец проникнуть. Да и не похожи эти костюмные клоуны на тех, кто может такое устроить. Там что-то другое, капитан. Лучше подождать до утра.
— Хорошо. Но утром берите побольше людей и начинайте прочесывать.
Отряд повернул назад.
— О чем они говорили? – спросил Бумер.
— Какая разница? – пожал плечами Стрелок. – Что бы это ни было, нам это на руку.
— Есть в лесу место, где можно спрятаться? – спросил Кот Каори. Кивнув, она повела Команду в пустующую хижину в глубине леса, которую нашла в первые же часы своего пребывания в Молидении.
— И что теперь? – уныло спросил Рэй.
— Утром доложим Миллер, — ответил Стрелок.
— И получим на завтрак электрошоки, — подхватил Бумер.
— Других вариантов я не вижу.

Они вошли в хижину, где, кроме стола, было несколько стульев и всего один фонарь. Сделав несколько шагов, Бумер остановился, поднял что-то с пола и уставился.
— Карта. Джокер… А нет, — облегченно вздохнул он, — они все тут. Просто кто-то рассыпал колоду.
— А вы видели его? — спросил, поежившись, Рэй. — Джокера?
Вместо ответа Бумер, улыбнувшись, взглянул на Стрелка и Кота, будто давая старт хорошо знакомой всем им игре.
— Расскажу тебе один случай, малыш. Как-то раз один судья приложил много усилий, чтобы Джокер попал не в “Аркэм”, а на электрический стул. И хоть у него ничего не вышло, клоун про его старания не забыл. Судья этот очень любил перед сном поплавать в своем бассейне. Однажды утром его растворенное в кислоте тело нашли в этом бассейне, а рядом записку: “Правосудие еще никогда не было столь прозрачным”.
— Хииииииии, — раздался странный звук из погруженной во мрак части хижины. Бумер сразу замолчал.
— Ветер порой выделывает странные фокусы, — натянуто улыбнулся он через минуту.
— Бумер хотел напугать Рэя, а напугал сам себя. Такое бывает регулярно, — засмеялся Стрелок. — А я могу рассказать про художника. Как-то раз Джокер решил попробовать себя в искусстве, нарисовал несколько картин, пришел на выставку, порвал те, что были там выставлены, поставил свои и ушел. Никто не посмел тронуть его творения – кроме одного молодого художника. Он убрал всего одну картину клоуна и поставил вместо нее свою. На другой день его труп нашли на выставке, повешенным на стене, вокруг него красовалась рама с надписью: “Всего себя отдал искусству”. В него вливали зеленую краску до тех пор, пока он не задохнулся.
— Хииииииихииииииихиииииии, — раздалось змеиное шипение из темноты.
— И это… тоже… ветер…? — спросил побледневший Рэй.
Когда прошло три минуты, Бумер засмеялся.
— Нет, малыш, это он пришел за собой, — и тут же осекся, услышав новый звук.
— А почему… половицы скрипят… тоже ветер? – поинтересовался Рэй.
— Это… крысы, — через пять минут рискнул ответить Бумер.
— Мужчины, образцы отваги, — засмеялась Пластик. — Если уж вы так мужественны, то и я расскажу историю. Короткую, всего одно слово. Иллюмината.
— И кто это? – уже с явным страхом спросил Рэй.
— Почти никто. Одна из тех сумасшедших, кого полиция может поймать без посторонней помощи. Но однажды, во время очередного бунта в “Аркэме”, Джокер пришел к ней. Он сказал, что ему нравится ее прозвище.
Он отрезал ей веки. В следующий раз, когда она увидела свет, ее ждала лишь непереносимая боль.
Она разбила себе голову о пол камеры через два дня.
Скрип в темноте заставил ее резко замолчать.
— Это скрипит стул. На нем тоже крысы уселись? – почти с надрывом спросил Рэй.
— Нет, наверно, опять ветер, — очень неуверенно ответил Бумер. Его взгляд, пошарив вокруг, внезапно остановился на Каори.
— А почему она не боится?
— Наверно, она не знает, кто такой Джокер, — предположил Стрелок.
Каори опустила голову. У нее была своя история, но делиться ей она ни с кем не собиралась.

В логово Кьондзая, которое он громко звал штабом, довольно часто заходили различные странные люди в причудливых костюмах. Иногда они говорили с ним как с равным, даже поддакивали, иногда сразу давали понять, что он отнюдь не входит в криминальную элиту этого города.
Однажды пришел странный человек в фиолетовом костюме с белоснежной кожей, зелеными волосами и большой улыбкой из ярко-красных губ. Он пришел один.
Быстро изучив свиту Кьондзая, он остановил взгляд на склонившей голову, наблюдавшей за всем, как обычно, вполглаза Каори.
— Что, и тут тинейджер-сайдкик? Нет, я понимаю, когда таких берет себе Мышь. Он человек со странностями, потому мы с народом и занимаемся с ним терапией. Он надел костюм – и мы их надели: нет ничего хуже, чем человек со странностями, думающий, что он такой один во всем мире. И если ему периодически не тыкать ножом под ребра и не постреливать в него, то он и вовсе утратит связь с реальностью. Решит, что он действительно мышь. А мы ж не звери какие-то.
Но о чем я? Ах да, тинейджер-сайдкик. Я понимаю, когда таких заводит он, но когда потомственный самурай-якудза-ниндзя-как-вас-там-еще-узкоглазых, как ты, — он пожал плечами, — вот этого уже не понимаю.
Он глубоко задумался. Ничего не понимая и желая утешить важного гостя, Кьондзай приказал одному из слуг принести вина.
Человек с улыбкой взял бокал, кивнул, немного выпил, усмехнулся какой-то своей идее и тут же недоверчиво покачал головой. Затем достал яблоко, надкусил и запустил им прямо в голову Каори.
Не поворачивая головы, она поймала яблоко на лету. Затем повернулась и внимательно посмотрела. В зеленых глазах она увидела то, чего не видела уже давно, — одобрение.
Кьондзаю это не понравилось, и он тут же забрал яблоко.
— Что – животных не кормить? И не дразнить? – предположил Человек с улыбкой и продолжил. – Как ее зовут?
Кьондзай минуту подумал над ответом, затем презрительно скривился.
— Откуда ты взял, что это “она”?
— Ты проделал хорошую работу в этом направлении, не спорю. Но я вижу, что это “она”.
— У нее нет имени.
— Я не спрашивал, есть ли у нее имя, — произнес какой-то совсем другой голос. — Я спросил, как ее зовут.
После того, как Кьондзай, как послушный школьник, назвал ее имя, Каори вновь внимательно уставилась в зеленые глаза.
— Один ребенок или еще есть? – спросил Человек с улыбкой, будто ничего не случилось.
— Нет, — поспешил ответить Кьондзай. Зеленые глаза мгновение посверлили его, затем перешли на глаза Каори и явно получили то, что хотели. Улыбка немного изменила свою форму.
— Зачем это тебе? – спросил ничего не понимающий, но чующий недоброе японец.
— Один коллега хочет купить себе. Назвать своей дочерью, нарядить в зеленые колготки и сочинять с ней загадки. Серьезный случай, тут я с тобой согласен, но сколько их тут таких? Зато мне за наводку заплатил бы немало.
— Не продается, — облегченно сказал Кьондзай.
— “Не продается”! Не покупается. Не в его вкусе – кожа да кости. Потому про других и спрашивал. Ладно, баловство в сторону, ближе к делу. Что у тебя есть?
В тот вечер зеленые глаза больше не поворачивались в сторону Каори.

— Там кто-то есть! Там кто-то есть! – прервал ее воспоминания вопль Рэя.
— Малыш, все в порядке, — попробовал его успокоить Кот.
— Нет, когда блеснула молния, я видел! На том стуле кто-то сидит!
Вздохнув, Кот отправился в темную часть хижины.
— Нет тут никого, — ответил он, внимательно осмотрев стул, и пошел назад. — Ну вы все и даете. Вот в такие моменты и выясняется, кто трус, а кто нет.
И, чтобы дальше прояснить этот вопрос, я тоже расскажу историю.
Как-то раз Джокеру назначили нового психиатра. Сначала у них не все шло гладко, но затем этот парень чем-то клоуну понравился. В один прекрасный день психиатр нашел в гараже вместо своей развалюшки совсем новую дорогую модель. Он не задал ни единого вопроса – весь “Аркэм” знает, что Джокер умеет проворачивать такие дела, не выходя из камеры. Затем возлюбленная психиатра начала получать от его имени дорогие подарки и такие письма, каких он отродясь не мог написать. Уже через неделю они обручились, хоть он и не посмел признаться ей, что это дело рук совсем другого человека.
Как он отблагодарил своего благодетеля? Попытался спрятать концы в воду. Подделав несколько отчетов, устроил так, чтобы клоуну назначили полную лоботомию.
Во время их последней сессии Джокер просто посмотрел на него и пожелал счастливой семейной жизни. Затем что-то бросил ему в лицо, как будто на нем вовсе не было смирительной рубашки.
Когда психиатр пришел в себя, то понял, что его в смирительной рубашке волокут на лоботомию. Со стороны на него смотрело его лицо в его костюме.
Только через две недели врачи поняли, что немного ошиблись. А самый странный момент в том, что невеста неудачливого психиатра впоследствии уверяла, что они вместе счастливо прожили эти две недели. Она до сих пор ждет его.
— Хиииииихииииихиииииихииииии!
Резкий порыв ветра распахнул дверь. Через секунду пружина вернула дверь на место. Но был момент – всего одно мгновение – когда каждый из них мог поклясться, что в дверном проеме промелькнул высокий худощавый силуэт.
После этого долгое время никто не осмеливался открыть рот. Каори пошла к двери.
— Куда ты? – тронул ее за плечо Кот. Отпихнув его в сторону, она вышла наружу.
Гроза закончилась. Усевшись на берегу реки, она наблюдала за волнами, которые гнал ветер.
Так продолжалось минут десять. Его присутствие Каори почувствовала лишь тогда, когда их разделял один шаг.
— Пришел с ветром, — улыбнулась она, не поворачивая голову.
— А уйду с бурей, — был ответ.

— Доклад, — затребовал он через час, когда они вдвоем выбрались из воды, оделись и разлеглись на траве.
Момент похищения заставил его захохотать в полный голос.
— Ага, помогай людям, давай-давай. Будет тебе урок. Ладно, продолжай.
Внимательно все выслушав, он достал карты и сделал на них отметки.
— Понимаешь ли, каждый год я устраиваю себе отпуск – еду туда, где… веселее, чем в Готэме: Руанда, Босния, Ирак, Египет… Не могу сказать, что планировал в этом году свои каникулы именно такими. Но коль уж меня пригласили так вежливо и ненавязчиво, — он указал на ошейник Каори, — то я устрою ад здесь.
Он и впрямь сделал все возможное, чтобы смахивать на туриста: на нем были гавайская рубашка, широкополая шляпа, с кармана свисали большие солнечные очки, на шее висел старенький полароид, а обуви не было вообще.
— Чего? Я на отдыхе, — ответил он на взгляд Каори, откровенно не одобряющий босые ноги.
— А теперь повтори еще раз все то, что она сказала тебе, — дословно. И сколько раз она нажимала на ту кнопку.
Взглянув в зеленые глаза, Каори поежилась и придала лицу умоляющее выражение – “не надо”.
— Надо, — кивнул он задумчиво несколько раз. — Надо.
Когда она закончила, Человек с улыбкой еще несколько раз покивал, думая о чем-то своем, затем поднялся.
— Мне надо сделать несколько звонков. А для тебя пока что вот, — он достал и кинул на траву большой пакет. — Тут твой костюм, твои любимые острые игрушки и пара вещей, которые передали наши друзья из салона. Они говорят, что подучили тебя и что с этим ты сама умеешь сделать из себя человека, — получив кивок, он двинулся в сторону леса.

Когда через полчаса Каори, полностью приведя себя в порядок, пошла его искать, то вскоре замерла: сидя на траве, он смотрел, не мигая, на гадюку. Так продолжалось три минуты. Затем он без спешки протянул руку, аккуратно взял змею за голову и начал выдавливать яд из ее рта в маленькую бутылочку.
— В хозяйстве пригодится, — объяснил он, не поворачивая голову.
Закончив процедуру и отпустив на свободу животное, Человек с улыбкой посмотрел на нее, хмыкнул и одобрительно кивнул.
— Честно завидую. Тебе три дня не мыться – и никакая маскировка тебе не нужна.
В десяти шагах от него небольшой горой были свалены свежие трупы – в основном люди Гейнора, но попадались и в гражданской одежде.
— Я приехал сутки назад, — объяснил он. — Надо было как-то убить время, и я решил погулять по окрестностям, познакомиться с местными. Оказалось, весьма славный народ.
Он вручил ей сумку с едой и начал с явным удовольствием наблюдать, как она с большим аппетитом уплетает привезенные лакомства в нескольких метрах от горы трупов.
— Попробуй шашлык, — посоветовал он. — Он из местных… материалов. Получился неплохо.
— Что будем делать? – спросила Каори, закончив трапезу.
— Перво-наперво снимем эту штуку с твоей шеи. Дальше – по привычной схеме: пришел – увидел – победил. Но с вариациями, учитывающими местный колорит. Есть пара идей. Будет весело. Но сначала нам надо вернуться к отряду лузеров.
— Иди-ка вперед, — велел он, когда они приблизились к хижине. — И встань там на свет. А то они настолько перепугали сами себя, что, внезапно увидев меня, оправдают свое прозвище и покончат с собой.
Каори зашла, встретив непонимающие и удивленные взгляды. Поняв, что ее просто не узнали, она выждала немного, затем показала браслет с номером и указала на свой ошейник. Тогда до них дошло.
— Но как?… – Рэй раскрыл рот от удивления.
— Номер 143 полна сюрпризов, — улыбнулся Бумер.
— Кхе, — высокий силуэт сделал шаг из темноты. — Привет.
Как поняла Каори, на самом деле замысел Человека с улыбкой состоял не в том, чтобы не напугать ее новых “коллег”, а как раз наоборот – напугать их посильнее. То, что они внезапно увидели его на расстоянии вытянутой руки, а не в дверях, имело, конечно, намного более сильный эффект. Все сразу замолчали и застыли на месте.
Посверлив Команду взглядом и не заметив в ее рядах враждебных действий, он без спешки подошел к стулу и уселся так, чтобы видеть всех присутствующих.
— Вольно, — махнул он рукой. — Пока вы, потеряв челюсти, пялились на превратившуюся лягушку, я мог убить всех вас раз 20, как тех наемников в лесу. Так что – расслабьтесь.
— Что ты здесь делаешь? – спросил, наконец, Стрелок.
— Я тут на отдыхе. Иду себе, по сторонам глазею, полароидом щелкаю. Вижу – старушки с граблями и вилами стоят, разговаривают, смеются. Спрашиваю – чего веселитесь, девчата? Отвечают – да вот, надрали зад отряду американских лузеров, хочешь – иди и ты надери. Прихожу – а это вы, ребята. Мог и сам догадаться.
— О черт, — внимательно посмотрев на Каори, сказала Пластик. — Она с ним.
— В каком смысле? – не понимая, спросил Рэй.
— Похоже, во всех. Миллер свихнулась, притащив ее сюда.
— Свихнулась, не спорю, — кивнул белокожий гость. — Ведь даже вы, тупоголовые, слышали о Черном Бриллианте.
Все сразу замолчали и начали очень странно смотреть на Каори.
— Угу, вижу, до вас доходит. Медленно, но верно.
— Даже если так, – не выдержал Кот. – Это самая провальная миссия из всех на моей памяти. Гейнор все знал о нас заранее благодаря “кроту”. Вокруг рыщут десятки наемников, у которых одна задача – найти нас. И у нас руководитель, которая умеет только одно – нажимать кнопку на ошейниках.
Будь ты хоть трижды легендой в Готэме – что ты можешь сделать здесь? Это не городской клуб, куда ты можешь запросто явиться и убить всех.
— Убить всех, — в зеленых глазах появилось мечтательное выражение. — Как бы это ни казалось странным тебе – и всем прочим присутствующим – на самом деле это не так уж сложно.
На этой планете есть пять точек – пять мест, – где именно это можно сделать, выпустив в воздух и в воду все то, что там производится. Если сделать только в одной, то у человечества останется минимальный шанс на выживание. Но если в двух, а тем более трех синхронно – то ни малейшего шанса нет.
В двух из них мне довелось побывать, так сказать… по обмену опытом. Не скажу, что там рады непрошеным гостям, совсем нет. Но попасть в любую из них не невозможно.
Существует список из семи человек, у которых есть мозги, сила воли и ресурсы, чтобы проникнуть во все пять одновременно и прикончить человечество. Даже лучше сказать – из семи существ, ибо не все из них люди. Список этот есть у каждой спецслужбы на этой планете. Некоторых из этой семерки вы через день видите в телевизоре и – нет, нынешний президент Штатов в их число не входит. Про других вам рассказывали страшные сказки в детстве. Каждое поколение дает им новые имена, но можете не сомневаться – это именно они. Мы живем в очень забавном, странном мире, и некоторые призраки прошлого в нем живее всех живых.
Так вот, каждый из этой семерки хоть раз в своей жизни – встав не с той ноги утром – рассматривал именно такой вариант – закончить все одним махом. Уйти и с собой всех увести. И никто б не смог его остановить. И каждый от этого шанса отказался. Предпочел доить человечество, а не уничтожать его.
Я никогда не был в этом списке, несмотря на то, что я знаю про все пять точек и что сильные мира сего давно знают, что я знаю. Мой образ действий признали хаотичным, не подходящим для долгосрочного планирования. Но не дай вам всем небеса узнать, какова была цена того, чтобы вывод комиссии был именно таким, чтобы поставили печать и закрыли это дело навсегда. И я говорю совсем не про деньги, хоть и они были тоже. Самые страшные ваши легенды про меня настолько невинны, что их можно пересказывать детям на ночь. А после этого вы просто перестали б спать.
Но к чему я веду? Вы все здесь сидите и дрожите. Вы мыслите категориями “Я ж не могу убить всех”, а там недалеко и до “Я не могу убить никого”, а дальше “И кто ж меня отсюда спасет?” По крайней мере, такой мне кажется ваша нынешняя ситуация.
Если же мыслить “Я в любой момент могу убить всех, так, что у нас сегодня?”, то ситуация выглядит совсем по-другому. Полоумная афро-американка, которая даже не Уоллер, состроив грозное лицо, надела на вас ошейники – и вы сразу наложили в штаны. Задание свое вы провалили, еле свои шеи спасли. Я даже не говорю, насколько это смешно, — это и так очевидно. И, тем не менее, все совсем не безнадежно.
— Что ты предлагаешь? – спросил Стрелок.
— Бесконечно простую вещь – дать мне с ней поговорить 10 минут. И все. После этого вы станете людьми без ошейников.
— Ничего не выйдет. Ты ее не слышал.
— Зато вы ее слышали предостаточно. Пусть сейчас откроет рот тот, кто не заметил, что все идет совсем не так, как обычно, даже не считая “крота”. Тот, кто верит, что у вас есть хоть один честный шанс вернуться. У тех из вас, кто не окончательно туп, интуиция уже третьи сутки стучит в барабан.
И, в отличие от интуиции, я абсолютно точно знаю, с чем вы сейчас имеете дело. Неужели я стал бы проделывать столь долгий путь, не имея на руках всех карт?
Команда совещалась минут 10.
— Хорошо, — проинформировал о решении Стрелок. — Когда выходить на связь?
— На рассвете. После того, как прилетит вертолет с подкреплением.

— Что такое Черный Бриллиант? – спросила Каори, когда они остались вдвоем.
— Старая легенда. Расскажу после возвращения.

На рассвете действительно прилетел вертолет. Из него вышли человек в черных очках и пальто с высоко поднятым воротником и женщина средних лет с двумя детьми.
— Я ожидал как минимум дюжину головорезов, — разочарованно сказал Бумер, на что Человек с улыбкой лишь хмыкнул. Он обменялся парой никому более неслышных фраз с человеком в пальто, и тот поспешил в неизвестном направлении.
Затем он кивнул женщине.
— Майкл, Элизабет, а вот и человек, который организовал для нас эту замечательную поездку, — сказала она детям, которые тут же побежали к “благодетелю”. Тот погладил их по головам и вручил заранее приготовленные подарки.
— Все же – кто эти дети? – спросил Стрелок.
— Это, — зеленые глаза довольно блеснули, — шах и мат.

Через полчаса в хижине собрались все, включая привезенных детей. На экране появилось лицо Миллер.
— Привет, — жизнерадостно поздоровался Человек с улыбкой.
— О, да неужели. Светопреставление, — Миллер отнюдь не растерялась. — Кто это к нам пожаловал? Один из самых страшных злодеев на Земле? Я трясусь.
— Ну не стоит, так уж… Я тут на отдыхе.
— И чего ж ты приперся именно сюда, клоун? Потерял любимую игрушку?
— Да нет, климат рекомендовали.
— Ври побольше. Нажму сейчас кнопку – и что будет дальше? Плачущий клоун? Леонкавалло был бы счастлив.
— Понятия не имею, о чем ты говоришь.
— Прекрасно понимаешь. Теперь ты на крючке, и ты мой главный приз. Даже если эти идиоты не справятся с заданием и останутся тут подыхать, я получу повышение за то, что докажу, что легендарный, бесконечно безумный Клоун – Принц Преступного Мира на самом деле психически здоров достаточно, чтобы отправиться на электрический стул.
— Поздравляю тебя. Для твоих боссов это отнюдь не будет сюрпризом. Учитывая то, что они хорошо знают, насколько родными для тебя являются слова “безумный” и “психически”.
— Что ты несешь? – почти сплюнула слова Миллер.
— А то, что забавная у тебя карьера, миссис Миллер. Очень интересно было покопать. Или, может, правильнее сказать – Эбигейл Уайнсфелд?
Собеседница замолчала.
— Расскажу тебе историю. Жила-была молодая журналистка. Правдоискательница, борец по призванию. Во все лезла – в политику, большой бизнес, мафиозные разборки. Но проблема в том, что энтузиазм был, а таланта не было. Не могла преподнести даже драку мусорщиков так, чтоб это можно было читать. Увольняли ее отовсюду – за бесталанность, хоть она думала, что за ее принципиальность. Еще за цвет кожи, да, конечно.
Но не все было так плохо – у нее были любящий муж и сын. Увы, это жестокий мир – даже бездарностям в нем часто не везет. Однажды автобус сбил обоих членов семьи. И хотя на самом деле это был просто неудачно выруливший автобус, в это она поверить не смогла. Ей казалось, что это заказное убийство, чтобы отомстить ей за ее деятельность, – при том, что к тому времени никто не печатал ее уже лет пять.
И гнила б она в своей паранойе сначала в квартирке, а затем в психушке, если б не одно обстоятельство. Ее отец в свои 25 погиб во время одной из секретных военных операций, спасая жизнь своему другу. И друг этот за последующие годы серьезно поднялся, став полковником в спецслужбах. О том, кому он обязан жизнью, он не забыл и неоднократно вытаскивал бестолковую дочурку товарища из тюрьмы, куда ее частенько приводила ее “борьба”.
Наблюдать за тем, как она гниет заживо после смерти мужа и сына, он не смог. Поэтому дал ей еще один – последний – шанс, с условием, что она возьмется за ум и что он о ней больше не услышит. Он дал ей новые имя и биографию и, будучи сентиментальным идиотом, пристроил ее в святая святых спецслужб США. Ему казалось, что там, где нужно не владение словом, а хватка и энтузиазм, она наконец найдет себя, — увы, к тому времени он начал уверенно впадать в маразм.
Он пустил козла в огород. Немного подкорректировав, опять же благодаря этому полковнику, обстоятельства смерти своих членов семьи, она нашла понимание у одной из главных фигур службы. У них было похоже все, кроме фигуры, — даже фамилия звучала похоже. Я б на месте Аманды давно насторожился – но у меня больше опыта общения с маньяками, так сказать.
Так или иначе, она подпустила ее достаточно близко, чтобы лишиться своего места и угодить за решетку. Распространенная ошибка для всех, у кого нет времени на телесериалы.
И никого б эта история не интересовала абсолютно – все попытки расследования разбивались бы о того самого полковника – если б у кого-то не забрали игрушку.
Два дня назад выяснилось, что маниакальная дочурка его покойного спасителя – отнюдь не единственное слабое место полковника. В частности, у него есть замечательная белокурая внучка. Увидев ее на видеозаписи рядом с веселым добрым клоуном, он прямо-таки испытал приступ искренности, все рассказал, записал и подписал.
Поэтому, дорогая моя Эбби, в данный момент мы наблюдаем за тобой вместе – я и твои боссы.
Получалось у тебя, в принципе, здорово, коль уж ты смогла провести Флойда и Бумера, хоть и они неладное почуяли. Но они привыкли смотреть на начальство снизу вверх – а я на всех смотрю сверху вниз. Мне доводилось слышать и то, как говорят Уоллер с Фарадеем, и то, как говорят психопаты. И, поверь, мне хватило твоих самых первых слов.
— Шут гороховый, — начала через несколько минут Миллер. — Доводилось мне слышать блеф, но это просто цирк. Мои боссы – и ты? Они будут говорить с тобой только тогда, когда ты будешь в цепях, не раньше.
Удалось тебе нарыть – и что с того? Тебя-то кто послушает? Хоть ты там перевернись – мой палец все равно в сантиметре от кнопки. И я пока не услышала ничего из того, что хотела бы услышать.
— Блеф, верно – но качественный, согласись. На самом деле все сказано для того, чтобы ты поняла – против того, что ты маньяк, я не имею ничего абсолютно. Я, наоборот, за то, чтобы наших было как можно больше на всех уровнях власти.
— Я от тебя устала, — прошипела Миллер. — У тебя один последний шанс. После этого я нажимаю на кнопку.
— Да – и вот он, мой шанс. Майкл, Элизабет – сюда, — позвал он. Дети встали рядом с ним.
— И кто это? Ты притащил внуков полковника Шумахера? Ты точно отупел от любви, клоун. Мне абсолютно все равно, живы они или мер… — в этот момент Миллер умолкла, уставилась, не мигая, на экран, и ее рот начал растягиваться в улыбку.
— Не угадала, Эбби. Это дети тех маленьких людей, которых ты не привыкла замечать, – у тебя ж своя “миссия”. Это дочь охранника, дежурящего сегодня у входной двери вашего центра, и сын секретарши, которая 10 минут назад принесла тебе кофе. Очень правильный кофе.
Я почти уверен, что Уоллер в настолько простую ловушку мне б поймать не удалось. Как бы эгоцентрична она ни была, за штатом она следит, и малейшие изменения в настроениях почуяла б сразу. Но посредственность вроде тебя остается посредственностью во всем, даже при власти. Можете выходить.
К парализованной Миллер приблизились сзади двое людей, очевидно, находившихся там с самого начала разговора.
— Как видите, я человек слова. Ваши сокровища живы и здоровы и скоро отправятся к вам. Как только будет завершена последняя фаза. Поэтому сейчас – вон.
Оба мгновенно исчезли из поля зрения.
— Видишь, Эбби, как оно просто. Это ваши экономить пытаются – я уж и не думал, что когда-нибудь опять увижу эти средневековые ошейники. А все остальные вперед идут и денег на то не жалеют – что мы, что Мыши.
Эта новая вариация, что тебе рот растянула, — в своем роде шедевр. Через два часа рот будет на месте, и ни малейшего признака присутствия моего яда в твоей крови не найдут. Вдобавок он абсолютно не влияет на сознание, поэтому ты будешь четко помнить все, что сейчас произойдет.
В комнату вошел человек.
— Эбби, познакомься с Робертсоном – я придумал неоригинальное, но неплохое кодовое имя. Хакер экстра-класса. Сейчас он влезет в твой компьютер и добудет все, что нам надо знать про ошейники, и не только. Чтобы ты чувствовала себя комфортно, я дал ему лицо твоего соседа через два дома – того, что с собакой.
Через 20 минут “Робертсон” доложил, что готов приступить.
— Но не всех сразу. Кого нам совсем не жалко? О, Бумер! Бумер, наконец-то ты хоть на что-то сгодишься. Отключай его, — кивнул он.
Ничего не произошло. Бумер сначала осторожно потянул ошейник, а затем с облегчением сорвал его с шеи.
— Теперь этих, – махнул Человек с улыбкой в сторону Стрелка и Кота.
Вновь все прошло без проблем.
— Теперь ее, — кивнул он на Каори. Сорвав ошейник, она наконец вновь почувствовала себя свободным человеком. К ее восторгу вскоре присоединились все остальные члены Команды. Казалось, все они вот-вот запрыгают вокруг освободителя.
Но он, похоже, пребывал в совсем другом настроении.
Получив на свой ноутбук посланные “Робертсоном” данные, он осклабился.
— Ты чудо природы, Эбби. Хранить все это в своем же рабочем компе? Я говорил про бездарность, но такого даже не представлял… — он покачал головой и приказал “Робертсону”. — Все это высылай их главному и Фарадею плюс во все популярные издательства. Пусть сидит и за подставу Уоллер, и за разглашение государственных тайн. Если будет чему сидеть…
Исполнив все распоряжения, “Робертсон” вышел из комнаты.
— Так вот оно, Эбби. Почти как в твои ранние дни – ты что-то пишешь, а оно нечитабельно. Подставила ты свою покровительницу, — и скоро все поймут, насколько смешно и нечитабельно подставила. Но сейчас речь о другом.
В принципе, на этом все могло бы и закончиться – ты в любом случае мне не противник. Но… — тут голос изменился настолько, что все начали пятиться. — Пара вещей, сказанных и сделанных тобой, побудили меня придумать продолжение программы.
В комнату вошел еще один человек.
— Познакомься, Эбби, это Рамон. Опять же, имя изобрел я. Рамон – счастливый семьянин, четверо детей. Его суперсилой, как правило, пользуются небедные женщины за 60. Но иногда банда пьяных студентов скидывается и нанимает его, чтобы порадовать чью-нибудь парализованную прабабушку. Они считают, что это очень смешно. А Рамону что – ему по…хм…плечу и не такое.
Так вот, на протяжении ближайшего часа он будет радовать тебя. Все оплачено. Но я понимаю, что внезапный возврат к личной жизни после того, как ее не было – сколько, 5-7 лет? – может быть болезненным.
Поэтому я позаботился о том, чтобы процесс был как можно более комфортным для тебя.
Я дал Рамону лицо твоего покойного мужа.
К тому времени все члены отряда, кроме Каори, пятясь, в результате собрались у одной стены.
Человек с улыбкой повернулся, внимательно посмотрел на каждого из них, затем вернулся к экрану.
— А если, Эбби, тебе что-либо не понравилось и я услышу о тебе вновь, — голос стал окончательно страшным, — то в следующий раз я позову Хесуса. Он работает быстрее и грубее, но и берет меньше. И ему я дам лицо твоего покойного сына.
— Отведи Майкла и Элизабет к вертолету. Возвращайся через час, ни минутой раньше, ни минутой позже, — приказал он Каори обычным голосом, затем добавил страшным. — Остальным – не уходить и не отворачиваться.
Он поднял полароид и начал снимать.

Вертолет с детьми улетел. Когда Каори вернулась, как и было приказано, ровно через час, все уже было закончено. Миллер была в комнате одна, все еще парализованная; по ее лицу бежали две струйки слез.
Человек с улыбкой издал свой фирменный леденящий душу хохот, послал Миллер воздушный поцелуй и закончил сеанс.
Затем он медленно повернул стул так, чтобы видеть собравшуюся возле дальней стены Команду. Каори подошла и встала рядом с ним, хотя не было похоже на то, что ее выбор стороны что-либо решал. Все было ясно задолго до того, как она вернулась.
Тем не менее, ему, очевидно, требовалась дополнительная демонстрация.
Он посмотрел в упор на Пластик и, еле заметно пошевелив пальцем, позвал ее к себе. Когда она послушно подошла, он вручил ей одну из сделанных полароидом фотографий. Затем позвал Бумера, потом Стрелка и т. д., пока у всех, кроме Каори, в руках не оказалась фотография.
— Ну вот, теперь мы одна большая счастливая семья. У всех есть сувениры от миссии, — ухмыльнулся он.
Все молчали минут пять.
— А кто это была с детишками – школьная училка? – отважно попытался сменить тему Рэй.
— Почти угадал. В 20 лет ее называли звездой детской психологии. Не было ребенка, к которому она не смогла найти подход. Ни разу за всю практику руку не подняла и голос не повысила – а бралась только за самые сложные случаи. Ботана могла сделать крутым, а отпетого хулигана – мягким. Ей бы книги писать да в шоу выступать, но увы. Как и все мы, не без греха. Слишком сильно она любила детей. Дали тридцатник за педофилию, причем бисексуальную – три случая зафиксировали, а сколько их вообще было? Оттрубила все 30, без досрочного. Так что эта “училка” может многому поучить сопляка вроде тебя.
Теперь она у нас. Берет много, но того стоит. Можно послать трех горилл, и все равно будут крик, шум, покусанные руки и лишние свидетели. И можно одну ее. Она десять минут с дитем говорит, потом берет за руку, и оно с ней, как с доброй феей, идет хоть на край света. Беззвучно, и никто вокруг ничего не заметит. Дополнительный плюс – сама для каждого дела внешность меняет, причем высококлассно, уж я-то в этом толк знаю.
— Как же низко падают люди, — сплюнул Кот.
— А что ей еще оставалось? По специальности ей все двери закрыты были – при такой-то формулировке. А с ее мозгами в подметальщицы ей никак не хотелось. И зря ты так – свой кодекс у нее есть. С теми, кто хоть раз убил приведенного ею ребенка, впредь работать отказывается.
— То есть ты оставил двоих детей в руках педофилки на…
— Двое суток плюс обратная дорога, — он пожал плечами. — В принципе, 30 лет – неплохой срок, чтобы избавиться от вредных привычек, но кто знает? В любом случае, уговор был простой – вернуть живыми. Прочее меня не интересует.
Смена темы явно не улучшила никому настроение. Подождав несколько минут, он обменялся взглядами с Каори, хохотнул и покачал головой.
— Хорошо, отвечу на вопрос, терзающий ваши кочаны уже больше часа. Вы все, как свободные люди, можете валить, куда захотите. Хотя я даже не пытаюсь гадать, насколько далеко вы успеете свалить, прежде чем вас запеленгуют люди Гейнора, учитывая, насколько паршиво, в отличие от них или даже уже меня, вы знаете местность.
Или вы можете остаться со мной, сберечь свои жизни и даже, если повезет, заработать немного деньжат.
Если вы не заметили – дело ваше началось с хаоса. Следовательно, разрулить его может лишь полнейший хаос.
— Мы будем Вашими телохранителями? – с надеждой спросил Рэй.
— А малыш не лишен чувства юмора.
Команда лузеров, ни сесть, ни встать. Бабенка, набивающая костюм взрывчаткой, чтобы создать у всех неправильные представления о ее пропорциях. Воришка с оружием аборигена и мозгом половины аборигена. Богатенький Буратино, решивший от скуки имитировать женщину, но в корне не вдупливший, в чем состоят истинные причины популярности ее имиджа. Сопляк из провинции, которого замели в первый же день, когда он приехал “завоевывать большой город”. И так называемый лучший в мире снайпер, не сумевший убить меня с двух попыток.
— Вторая не считается, — проворчал Стрелок.
— Пусть не считается. Зато я точно знаю, к кому из вашей пятерки могу сесть спиной, Флойд. Даже если ты что-либо надумаешь, у тебя это все равно не получится.
Вы себя защитить не можете, куда вам меня телохранить? Будем считать это большим одолжением, которое я делаю только потому, что жалоб на вас, — он посмотрел на Каори и получил в ответ кивок, — не поступало. Постоите за спиной как декорация, пока я буду всю работу делать.
— И что же ты будешь делать? Попробуешь истребить армию Гейнора? – спросил Стрелок.
— Зачем же так все упрощать? Нет, по пути сюда я тоже думал, что просто порешу всех. Но чем больше я узнаю об этом месте, — улыбка стала хищной, — тем больше вижу интересных перспектив.

Вадим Григорьев.

Добавить комментарий