EmperorJoker

Эпилог номер раз

— Добро пожаловать, — пожимал руки Освальд Кобблпот посетителям своего нового, пусть и небольшого ресторанчика, открытого в предместье Готэма.
— Поздравляю с новым бестселлером, — пожал ему руку Крейн.
— Очень драматичная получилась вещь, — поддержал его, тоже пожимая руку Освальда, Тетч.
— Поучительная! – внес свой вклад Нигма и тоже пожал руку.
Втроем они уселись за самым лучшим столиком и дружно рассмеялись.
— Что отличает простого человека от автора бестселлера, основанного на реальных событиях? Это загадка, — предложил Эдвард.
— Умение красиво врать? — предположил Джонатан.
— Близко, но не совсем.
— Умение красиво врать и про это писать? – попробовал Джервис.
— Его писанина с понятием “умение” плохо сочетается, в отличие от вранья, — смилостивился Эдвард. — Ответ простой: умение заработать на этом деньги. Найти нужных людей, которые бы хоть слегка отполировали твой текст, а также охочих до сенсации редакторов, желающих подзаработать на мегапопулярной тематике, независимо от содержания.
В результате наш полноватый друг не только вылез из очень больших долгов, завел большой птичник, но и сумел открыть этот маленький ресторанчик. Что ж, кем он всегда был, так это бизнесменом.
— И вруном, — уточнил Тетч. – В его книге он с самого начала знал, что никто не будет убивать все население планеты, а лишь попугает, чтобы пригласить на бой заклятого врага. Поэтому и не вмешивался, хотя мог все остановить в любой момент.
— На что нам жаловаться, коллега? – пожал плечами Крейн. – Сейчас благодаря его бредням мы можем наслаждаться достаточно изысканной для предместья кухней.
— Интересно, где сейчас Харви? – вздохнул Джервис. – Мы с ним такой путь прошли, а он в последний момент свернул.
— И правильно сделал, — вздохнул Нигма. – Убийство Гордона, при любом режиме, никто не отменял. Но мы ж знаем, что где-то у него есть Джильда-младшая. Так что, может быть, он тоже сейчас с ней… и по-своему счастлив.
— Зато уж Памела никуда не исчезла, — проскрежетал зубами Джонатан. – Доведя нас к ближайшему пункту, моментально стала звездой Сопротивления, несмотря на то, что не она нас вела, а мы несли ее. Это как с Освальдом, только намного круче. Эта не утонет.
— Вспоминая прежние ряды… или его лучше не вспоминать? – тихо сказал Тетч.
Остальные промолчали.
— Где он может быть сейчас… — очень тихо продолжил бывший Шляпник.
Тут же все трое получили сообщение.
— “Лопайте свой лобстер, лузеры. Ха, ха, ха”. Кстати, лобстер замечательный, — начал Джервис, но тут же замолк тоже.
Полноватый хозяин заведения сразу подошел к ним и посмотрел неодобрительным взглядом, ничего при этом не говоря. Очевидно, он тоже получил свое сообщение. Все трое поняли его без слов, после чего продолжили беседу на совсем другую тему.

Уже два года она приходила на Преступную аллею в одно и то же время в один и тот же день, зная, что отец придет сюда лишь через несколько часов.
На этот раз к ней подошел пушистый котенок, сибирской масти, но с явно персовой мордочкой. У него на шее был фиолетовый ошейник с кличкой: “Ралфи”.
Подойдя к Хелене, он поставил ей лапки на колено и внимательно посмотрел в глаза.
— Если ты сейчас его прогонишь, то неизбежно случится новый мировой кризис, — произнес за ее спиной хорошо знакомый саркастичный голос.
— Нет, не прогоню. Хоть той слабости к кошачьим, что была у мамы, у меня нет. Но этот… похоже, я ему нравлюсь.
— Не только ему. Кстати, помнишь Гэгги, такого маленького человечка, что со мной ходил?
— Конечно, помню. И его, и Джессику, и Мэгги… Особенно Мэгги. Как она?
— Все нормально, удочерили. Поженились. Скоро будет девочка. Назовут Хелена.
— Хах, имя, конечно, Вы выбрали.
— Нет, Мэгги выбрала. Все говорит, что без твоей поддержки в те месяцы б не выжила. Я ж ей мозги не прочистил, как всей планете. Она все помнит.
— А Ваш этот несчастный самурай, жену которого пришлось…
— Изаму. Трауром занимался недолго, тем более что сам признал, что она его в основном использовала. Пара у него уже есть.
А теперь… нам с тобой надо сделать паузу в наших абсолютно невинных ежегодных свиданиях. Чтобы, при новом устанавливающемся мировом порядке ты никак не была связана именно со мной.
— Неужели… это действительно прощание.
— Не можешь поверить в то, что я отвяжусь раз и навсегда?
— Не могу. Вы не знаете значение слова “отвязаться”.
— Что ж, не без этого. Но обещание я сдержал. Твои родители живы, еще и вдобавок полны сил и энергии. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться. И я не буду убивать их у тебя на глазах. Просто потому что… это уже было.
— А я ведь буду вспоминать… все эти бредовые костюмы, в которые Вы меня наряжали. И Казнию. И Фарр Корнерс. И я ведь никому никогда не смогу про них рассказать. Мне просто не поверят. Даже отец. И даже мама.
— Может, твои дети поверят. Особенно если я лично подтвердю каждое слово.
— Ага, вот это я и имела в виду, говоря, что отвязываться Вы на самом деле не собираетесь.
— Подловила, да. Чем планируешь заниматься, когда вырастешь?
— Стану президентом США. Только уже без Вашей так сказать помощи.
— А чем так уж плоха моя помощь? Я всего лишь убью всех прочих кандидатов.
— Ваши представления о демократии мне хорошо известны, спасибо. Да, и еще стану самой грозной ночной мстительницей Готэма. Как-никак семейная традиция.
— Ну, в этом деле помочь уж точно смогу.
— Еще раз устроив геноцид преступному миру. Мне его уже жалко. Благодарю, но не надо. Сама справлюсь.
— Если ты преступность будешь жалеть, то грозы из тебя не выйдет. Спроси отца или Дэмиена, как это делается, если мне не веришь.
— Верю, почему же. Другим врете Вы все время, но со мной откровенничать любите. И в какой-то степени своего добились. Хоть весь мир и не знает, кто его спас на самом деле, но я-то знаю. Как знаю и то, что вся эта котавасия в первую очередь из-за Вас и случилась.
— На репутацию героя я никогда не претендовал. Для этого есть другие люди, вроде твоего отца.
— Ну да, Вам дороже всего Ваша злодейская репутация. Что ж, ее Вы отстояли. Теперь Вас действительно боятся все. Кроме отца, Каори и Матильды. И меня, конечно.
Что теперь собираетесь делать?
— Еще одного ребенка заведу. Мальчика.
— Чтобы поженить с моей дочерью, если она у меня вдруг появится.
— Ну к чему такая подозрительность?
— Знаю, в каком направлении Ваши мысли двигаются. И коварные, и так сказать добрые.
— Добрых у меня не бывает. Спасение мира не в счет.
— Вот это хорошая шутка.
— Как зовут того мальчика, который провожал тебя до аллеи?
— Джейсон.
— То есть от “Дж” в голове отвязаться не удалось?
— Нет, специально такого выбрала. На Джареда он ничуть не похож, зато Вас настоящего очень даже напоминает. В том плане, что самоуверенный, никого не боящийся и ни на кого, кроме себя, не полагающийся.
— А это шутка с твоей стороны. Что ж, туше. Целуется хорошо?
— Неплохо. То есть он считает, что замечательно. Но я ведь не могу ему сказать, что меня целовали намного лучше. Пусть это было… лишь во сне.
— Но ты не хочешь, чтобы все наше общение внезапно стало сном?
— Нет… не хочу. Отца Вы мне никогда не замените, он мне все равно роднее и дороже. Но… Вы мой крестный фей. По-своему злой и по-своему добрый. Очень по-своему. И я очень по-своему…
— Ты ведь знаешь, что этот глагол нельзя произносить.
— Знаю. Но, как Вы любите говорить, “и тем не менее”.
Выслушав сказанное ему на ухо, высокий человек в фиолетовом костюме кивнул и быстро отошел в тень. Когда Хелена на секунду отвела глаза и потом вновь взглянула, его и след простыл.

Вадим Григорьев.