EmperorJoker

Глава 2. Клоун

Идея Билла была настолько радикальной и неожиданной, что нуждалась в долгом многостороннем анализе.
Делать из кого-либо свою точную копию было бессмысленно, да и попросту невозможно. Даже если новый Джокер окажется хоть на треть так же талантлив и удачлив, как он, все равно он попадет на электрический стул – и что тогда, опять начинать сначала? Определенно требовался другой тип образа.
“Придется изменить репертуар, в частности исключить из него убийства, — размышлял Билл. — Все надо свести к ограблениям, но прибыльным. И в них должна быть изюминка. Они должны быть как-то между собой связаны, так, чтобы можно было пытаться определить следующее. Это должно быть что-то вроде ребуса, который был бы интересен для детектива вроде Бэтмена. Пока он будет заниматься столь эксцентричными преступлениями на регулярной основе, у него не дойдут руки до моей деятельности, которая будет проходить на совсем другом уровне. Я собираюсь окутать этот город настоящей криминальной паутиной, почти невидимой на первый взгляд, в которой любой коп или мститель, даже если вдруг сунется, запутается и никогда не выйдет на настоящего паука. Пара идей есть уже.
Новый Джокер не должен быть страшен. Пусть у нашего ушастого друга создастся впечатление, что после электрического стула я стал другим человеком. Пусть возникнет ложное чувство безопасности. Пусть он станет мягче – так будет легче прищучить его, когда станет действительно необходимо. Но при этом новый Джокер должен быть ярок, у него должен быть стиль, в общем, о нем должно быть интересно читать в газетах по утрам. И, разумеется, он должен быть похож на меня до такой степени, что можно было б утверждать, что это один и тот же человек. Из кого попало свою копию не сотворишь, даже с лучшим пластическим хирургом”. И тут он вспомнил о Дике.
Одна из его афер в качестве Джокера заключалась в том, что он с помощью объявления и под псевдонимом созвал опытных шутников – целую толпу эксцентричных личностей, которые привыкли развлекаться, устраивая ложную тревогу или выдергивая из-под людей стулья. Затем провел отбор кандидатов, оставив лишь тех, чьи шутки были по-настоящему жестоки, и каждого из оставшихся попросил подержать в руках один из предметов со своего стола. А далее объявил, что все предметы, на которых шутники оставили отпечатки, были частью крупного преступления, показал свое белоснежное лицо и поставил перепуганных гостей перед выбором – тюрьма или работа на него, и еще смерть как третий вариант. Джокер использовал этих невольных помощников, чтобы отвлекать Бэтмена с помощью отнюдь не невинных проделок (замена дорожных знаков, подкладывание яда вместо медикаментов, даже железнодорожные катастрофы), в то время как сам крал драгоценности.
Во время отбора кандидатов Билл обратил внимание на то, что один из пришедших поразительно похож на него самого до купания в химикатах. С большого расстояния и при слабом освещении их даже можно было спутать. Расспросив шутника, он с удивлением узнал, что тот на целых десять лет младше его: выглядел парень значительно старше. Звали его Диком. И он был одним из тех, кто наиболее рьяно участвовал в хаосе, устроенном в Готэме зеленоволосым злодеем, даже был в числе тех пятерых, которые, надев маски Джокера, не побоялись напасть на Человека – Летучую Мышь.
Быстро наведя справки, Билл выяснил, что Дик в свое время вылетел из школы после того, как подвесил учителя за штаны к потолку, что у него нет близких родственников (он рос с матерью, которая умерла пять лет назад) и что ему приходится искать новую работу примерно раз в полгода. Он также не утратил вкус к жестоким остротам даже после того, как та афера Джокера была закончена, и с тех пор дважды гостил в полицейском участке.
“Отлично. Это именно то, что надо, — решил преступник. — У парня талант творить неприятности, надо просто сделать так, чтобы этот талант приносил прибыль. И то, что у него тяга к злому юмору, просто замечательно. Новый Джокер будет соответствовать своей как бы клоунской внешности – совершать преступления, связанные с шутками, розыгрышами, играми и прочим”.
Был, впрочем, еще один нюанс. Билл всю свою жизнь держал людей на расстоянии вытянутой руки – был одиноким волком в такой степени, что не доверял никому, и ничья чужая жизнь его не интересовала. Теперь же, если все пойдет, как он задумал, ему придется играть роль ментора и полностью держать в поле зрения жизнь другого человека, даже доверять ему делать собственные ходы, иначе ничего не получится. Это было очень непривычно, однако на этот риск он готов был пойти – в первую очередь потому, что верил в себя и в Джокера как символ. В крайнем случае, если все полностью провалится, можно будет проанализировать допущенные ошибки и извлечь урок на будущее – останавливаться Билл уже не собирался.
Он дождался, когда в сумерках Дик пойдет домой с очередной временной работы, и резко остановил его в переулке.
— Привет, дружище. Узнаешь? – и он сверкнул знаменитой улыбкой.
Дик побледнел, уронил все, что было у него в руках, и присел.
— Не бойся, я не привидение, — уверил его преступник. — Я жив. Разве Джокер может умереть, особенно столь нелепым способом?
— Нет, конечно, нет, — страх на лице Дика сменила, казалось, искренняя радость. — Его ничто не может убить! Я так и думал.
— Ты думал правильно. А теперь Джокеру нужен ты. Нужны твои энергия, злость, изобретательность. И особенно твое специфическое чувство юмора.
— Как тогда, да? — понимающе улыбнулся Дик. — Вот это было веселье!
— Даже лучше. Намного лучше.
— Я стану членом Вашей банды? – еще больше обрадовался парень. – Может… даже личным лейтенантом?
— Еще лучше. Ты станешь мной.
— Не понял?
— Ты станешь новым Джокером.
Отведя Дика в одно из своих убежищ, преступник подробно изложил ему свою идею, особенно то, через что ему придется пройти. При этом ему, естественно, пришлось выдать и кое-какую минимальную информацию о себе – о том, кто он и как стал таким, как сегодня. После этого парень сделал совершенно неожиданную для Билла вещь – задумался.
— То, что ты предлагаешь, означает полностью отказаться от прежней жизни… — наконец сказал Дик. — Любой, у кого есть такая жизнь, наверняка отказался бы. А тебе ведь нужно добровольное согласие, правда?
— Только оно, ты прав. Из-под палки это никогда не сработает. Человек должен вкладывать в это свою душу, только тогда все выйдет, можешь мне поверить.
— Тогда ты выбрал правильно. Жизни у меня по большому счету и нет. Мать перед смертью все твердила, какое я проклятье и почему Бог не послал ей дочь. Оба моих кузена обо мне слышать не хотят, столько я им должен без надежды когда-либо отдать. Мой последний босс даст мне пинка со дня на день, и, скорее всего, новую квартиру мне придется искать на этой неделе тоже. Три мои последние девушки были моими лишь в моем воображении.
— Соболезную, хотя насчет воображаемых девушек не переживай, разница между ними и реальными чисто условная, — нетерпеливо перебил его Билл. — Но Джокеры не плачут. Они смеются над бедами, даже своими. Итак?
Он засунул руку в карман с револьвером.
— Итак, на одной чаше весов мною перечисленное, а на другой… быть Джокером. Черт, я согласен. Я пройду через все, что ты сказал, и буду отдавать себя всего нашему делу.
— Отлично, — достав руку из кармана, преступник протянул ее новоявленному протеже. — Я мог бы тебе пообещать сейчас, что у тебя будут слава, богатство и власть, но ты это понимаешь и так. Я же обещаю тебе, что у тебя будет что угодно, только не ординарная жизнь.
Они пожали руки.
— Тогда начинаем приготовления уже. Нам надо сделать так, чтобы никто не вздумал тебя искать. Я понимаю, что этого явно не будет в любом случае, но осторожность не помешает. Завтра расскажи всем, кого знаешь, что уезжаешь в Питтсбург, куда тебя позвал друг детства, пообещавший тебе настоящую работу. Уволься с работы и напоследок плюнь боссу в лицо. Собери лишь самые необходимые вещи, остальные сожги на помойке на другом конце города. На все это тебе дается один день. Послезавтра переезжаешь ко мне – химическая ванна к тому времени будет уже готова. После нее будешь под моим круглосуточным присмотром двое суток.
— Знаешь, — улыбнулся парень. — Так обо мне не заботился никто, даже мать. “Круглосуточный присмотр”…
— Не обольщайся. Мне не нужен Дик Забыл-твою-фамилию. Мне нужен Джокер. Живой и дееспособный.
— Это я понял, босс… это я понял.
После всех необходимых приготовлений Дик, зажмурившись, нырнул в чан с вонючей зеленой смесью. Билл, хранивший формулу заветной комбинации еще со времен собственного купания, сделал все возможное, чтобы новый эксперимент был максимально близок к пережитому им. Правда, ни о каких ушастых мстителях речь не шла, однако размеры чана и пропорции химикатов совпадали – в те времена он себе уже мог такое позволить.
Не дав подопечному опомниться после купания, преступник быстро вколол ему снотворное и уволок с собой – настал черед следующего этапа трансформации.
Всемирно признанный гений пластической хирургии никогда в жизни не представлял, что его бренный путь будет заканчиваться так – в компании двух кошмарных клоунов, один из которых командует, как именно переделать другого. Однако поделать ничего не мог: ставкой была жизнь его одиннадцатилетней дочери, отдыхавшей в Швейцарии.
— Док, ты умный человек, — произнося это, Билл чувствовал, как полностью перетекает в бытие Джокером. — Ты понимаешь, что живым ты отсюда не уйдешь, после того, что увидел и что сделаешь. Но она будет жить. Просто потому, что она ничего из этого не видела, и у меня нет причин трогать ее и пальцем. Рядом со всей ее экскурсией находится мой человек, рапортующий мне ежечасно. Я просто его отзову. С другой стороны, если ты сделаешь что-то не так… если мой друг случайно умрет… или выйдет из-под твоего скальпеля не таким, как мне нужно… тогда у меня причина появится. В этом случае я оставлю жизнь тебе, но вот она… Я каждый месяц буду присылать тебе подарочек от нее. Пальчик… Зубик… Глазик… Носик… Правда, глаз и особенно носов много не бывает. Так что сделай ей услугу, доктор – расстарайся. Напоследок. Поверь мне, я сделаю все возможное, чтобы потомки оценили твою лебединую песню.
Билл никогда не репетировал заранее реплики, поэтому в моменты, когда полностью ощущал себя Джокером, выдавал иногда такое, чему потом сам удивлялся. Это был один из таких случаев.
— Я все понял, я все сделаю, — уверил его доктор. — Только, пожалуйста, будьте максимально точны в описаниях своих требований.
— Мне нужно, — стал объяснять Билл, возвращаясь во вменяемый режим, — чтобы он стал похож на меня в такой степени, чтобы можно было поверить, что я и он – один и тот же человек. Но только если не ставить нас рядом – в этом случае разница будет заметна. Разница должна проявляться в улыбке. Уж не знаю, что эти химикаты проделали с моими лицевыми мускулами, но когда я улыбаюсь, я пугаю сам себя. Надо, чтобы улыбка не пугала. Она должна быть грозной, опасной, обещающей интересное приключение. Она должна рождать желание смотреть на нее, а не отворачиваться в страхе.
— Я думаю, что понял Вас прекрасно, — вздохнул доктор. — Постараюсь Вас не разочаровать.
Через неделю Билл внимательно наблюдал за тем, как Дик приходит в себя.
— Добро пожаловать в новую жизнь, брат, — приветствовал он.
— Я уже…
— О да. Ты готов взглянуть на себя в зеркало?
— Давай…
Реакция трансформированного была неожиданной для Билла: тот громко захохотал.
Преступник сразу вспомнил, что для него лично бытие Джокером никогда не было связано со смехом. Он мог злорадствовать в душе, наблюдая за очередным унижением или поражением Бэтмена, однако дальше односложного триумфального “ха!” дело не шло. А тут хохот получился совершенно естественным, от всей души – и чрезвычайно громким.
— И как ощущения? – поинтересовался немного занервничавший Билл, на всякий случай сунув руку в карман с револьвером.
— Просто… ошеломляюще! Ха-ха-ха-ха! А можно я взгляну на тебя сразу после зеркала?
— Да запросто, — подошел Билл.
— Я не вижу разницы.
— Сейчас увидишь, — преступник улыбнулся.
— Так… — Дик улыбнулся тоже и сравнил свое отражение с ментором. — Да, теперь вижу. Умышленно?
— В точку. Эпоха смертоносных Джокеров в прошлом, эпоха смешных до смерти Джокеров начинается. С этого дня Бэтмен будет страшиться не того, что Джокер снесет ему голову из снайперской винтовки. А того, что Джокер снимет с него штаны в людном месте.
Пробудившийся пациент снова захохотал и смеялся очень долго – видать, идея пришлась ему по вкусу. Биллу это показалось исключительно хорошим признаком.
— Смейся всегда, когда тебе это кажется уместным, — решил поощрить новую инкарнацию патриарх. — А уж тогда, когда неуместно, смейся тем более. Смех будет твоей визитной карточкой. Теперь для тебя законов нет. Теперь ты Джокер.
— А как тебя звать? – спросил, насмеявшись, трансформировавшийся парень.
— Это не твоего ума дело. Я Джокер.
— Вот видишь, ты Джокер и я Джокер. Как же мы будем звать друг друга?
— Хм. Ладно, я буду звать тебя Клоуном.
— Звучит как-то не очень авторитетно, — поморщился Дик.
— А ты добавляй от себя, что на самом деле это Клоун – Принц Преступного Мира. Так авторитетно?
— Еще как! А ты?
— А я… пусть будет Преступник. С большой буквы.
— А это банально, — снова остался недовольным Клоун.
— Ну и что? Говорят же, что зло банально. Вот и я такой. Когда готов приступить?
— Хоть сейчас! Ха-ха-ха!
“Пожалуй, я перегнул палку с поощрением смеха”, — подумал Билл.
— Босс, а можно сменить цвет костюма?
— Нет. Фиолетовый – это цвет Джокера.
— А можно…
— Цвет рубашки разрешается выбрать.
— Я хотел спросить про носки, но спасибо за щедрость…

— Если что, все валишь на электрический стул, — инструктировал Преступник Клоуна, впервые отправляя его в один из криминальных баров Готэма для вербовки подручных. — Если вдруг начнут, что не узнаешь старых друзей и прочее. Побольше цинизма, люди это любят. Если будут спрашивать про электрический стул, просто триумфально улыбайся. Если кто посмеет бросать вызов… ты хоть стрелять умеешь?
— Умею, — уверил его подопечный. — Но есть вариант получше. У меня есть вот это.
Он продемонстрировал электрошокер на перчатке.
— Если кому что не нравится, мы дружески пожимаем руки, прощаясь, – и 300 вольт счастья гарантированы. Не переживай, босс. Все будет просто супер.
“Пока не бросишь щенка в воду, то не узнаешь, умеет он плавать или нет”, — философски размышлял Билл, ожидая протеже. Тот вернулся веселым и пьяным.
— Все прошло просто отлично! К Джокеру все готовы пойти, аж в очередь выстроились! Я выбрал Мо Пина, Лэра Сайкса и Кэра Джонса.
— Нормальный выбор, — одобрил Преступник. — Все трое тупы, как бревно, но верны, как собаки, для наших дел подходят. Теперь ложись и высыпайся, завтра на работу.
Первые два ограбления для Клоуна планировал Преступник, дальше тот сам занялся этим непростым ремеслом. Некоторые из его идей были весьма причудливы.
— Нет, я все понимаю, мы злодеи и все такое, — вносил ясность Преступник. — Но объясни, пожалуйста, зачем было забирать табель успеваемости у маленького Джонни Блейка? Понимаешь, после Джокера, стрелявшего в директора ФБР, Джокер, забирающий дневники у детишек, – это как-то…
— Не только у него, — гордо объявил Клоун. — Еще я забрал петицию у сборщика, который получал за каждую подпись по доллару, и рекомендации у шофера, которого без них не возьмут на работу. Я зову это “комедия слез”.
— Злодеяния, достойные Алькатраса, — вздохнул Преступник. — А суть?
— Суть – в подписях, которые стоят на каждой из этих бумаг. Это подписи самых влиятельных людей города. Как думаешь, сколько я смогу добыть за день с их помощью, будучи знаком с лучшими из подделывающих подписи в городе?
— Мда, хорошая схема, — признал Преступник. — И удачно замаскирована. А ты молодец.
Клоун оказался человеком разносторонне одаренным. У него были золотые руки: поскольку Бэтмен пользовался гаджетами, он стал создавать свои. Цветок на лацкане, который мог брызгать чем угодно, от кислоты до лукового сока, электрошокер на перчатке, фальшивые руки – уже сам костюм у Клоуна превратился в гаджет. А еще были капсулы с чихательным и зудящим порошками, взрывающиеся сигареты, фальшивая пачка сигарет а-ля чертик в коробочке, “цветочные шарики”, превращающиеся при броске в цветы… Часть этого хлама была уложена в знаменательный “пояс Джокера”, которым он, впрочем, пользовался лишь раз или два.
Сменивший множество работ Клоун был в том числе неплохим механиком. Проведя несколько суток в одном из криминальных гаражей, он соорудил Джокермобиль, а еще через месяц разродился Джокервертолетом. Реальной пользы от этих штук было мало, поскольку незаметными их уж точно назвать было нельзя. Это был скорее самоотверженный одноразовый ответ Чемберлену: мол, и мы такое можем.
Получив все карты в руки, Клоун с каждым разом все дальше шел в своих изобретательных аферах-играх. Он то терроризировал людей со “звериными” фамилиями и удирал от Бэтмена на коне, щеголяя фразой “Мое царство за коня, как сказал другой преступный клоун-король!” То предлагал богатым клиентам “машину времени”, а на самом деле возил их, усыпленных, в павильоны заброшенной киностудии. То крал и брал в заложники целый дом – шикарный старый особняк, принадлежащий последнему представителю уважаемого рода. То совершал “преступления вверх тормашками”, апогеем которых был сабельный поединок подвешенных вниз головой архи-врагов.
Вскоре игру дополнил новый элемент.
— Знаешь, а у него напарник, — поделился с ментором Клоун. — Мальчик, на вид лет двенадцать-тринадцать. Он его Робин зовет.
— Нашел брата по разуму? – сразу уловил суть Преступник.
— Ты имеешь в виду меня или его?
— Обоих. Меня Бэтмен ловил в компании полиции и национальной гвардии всех штатов. Тебя Бэтмен ловит в компании мальчонки в зеленых шортиках. Ярче разницу и не подчеркнешь. Нет, это хорошо на самом деле. Это то ложное чувство безопасности, которого я хотел добиться.
Клоун, понимающе кивнув, захохотал.
“Ты б еще не так заржал, если б знал, что зовут твоего нового друга, как и тебя, Диком”, — мысленно добавил Преступник. Да, он знал, что Бэтмен – это Брюс Уэйн. Он несколько раз бывал в поместье: раз как представитель одной из благотворительных организаций, пару раз как один из многочисленных гостей на вечеринке. Он лично беседовал с Брюсом и неоднократно наблюдал за ним издалека. Он опознал и выдающуюся грудную клетку, и квадратный подбородок, и голос, который, если над ним чуток поработать, прозвучит в точности, как “Что ж, Красный Колпак, мы встретились снова”.
Наблюдая за эскападами Клоуна, Билл забавлялся мыслью, насколько легко все можно закончить. Достаточно лишь еще раз прогуляться в поместье под благовидным предлогом, но уже с револьвером в кармане. Только зачем это сделать, если деньги текут рекой?
Деятельность Клоуна, несмотря ни на что, приносила значительный доход: два из трех его ограблений неизменно оказывались успешными. Все добытое они делили пополам. Преступник свою часть или прятал, или вкладывал в дело; лишь изредка он позволял себе развлекаться под одной из своих многочисленных личин. Клоун же в компании подручных спускал свою половину в рекордные сроки.
Конечно, на каждые два успеха выпадал один провал, когда Клоун был пойман Бэтменом и Робином. Тогда и подключался Преступник со своими связями. Он мог вытащить подопечного еще на стадии доставки в полицейский участок, но это было б не то. Джокер должен быть пойман мстителями, осужден, доставлен в тюрьму – и только тогда он совершит знаменательный побег. Клоун настаивал именно на таком сценарии, и Преступник не имел ничего против. Лучшим из побегов они оба считали тот, когда удалось во время тюремной игры в футбол подменить мяч дымовой гранатой. Остальные тоже были неплохи, но этот выделялся особо.
Они странным образом оказались подходящими друг другу. Выросший без отца Дик определенно нуждался в менторской фигуре, направляющей и в нужные моменты сдерживающей его бурную натуру. А Билл, у которого в жизни не было ни постоянного напарника, ни сколько-нибудь минимального подобия друга, с удивлением ловил себя на мысли, что опекать одаренного, но часто хлопотного парня ему не то чтобы нравится, но и желания быстро все закончить пулей в голову не будит.
Хлопотным Клоун умел быть. Одной из проблем было то, что он попросту не знал, что делать со своими деньгами. Его фантазии хватило лишь на то, чтобы оборудовать в своем убежище Золотую, Серебряную, Драгоценную и Денежную комнаты; их содержание соответствовало названиям.
Однажды он явился чуть ли не в слезах: полиция обнаружила убежище и конфисковала все золото, серебро, драгоценности и деньги.
— Можешь устроить такие комнаты у меня, — вздохнул Преступник. — Будешь приходить и нежиться в них, а в остальное время будешь знать, что они в полной безопасности.
— Спасибо, папаня, — хлопнул его по плечу Клоун. — Что бы я без тебя делал!
— Я абсолютно точно знаю, что бы ты делал: валялся на помойке с простреленной головой. И именно это ты будешь делать, если еще раз позволишь себе это слово и это прикосновение.
— Прости, босс, прости…
— Босс, а я миллионер! – объявил Клоун через неделю.
— А я епископ.
— Нет, серьезно! Покойный Кинг Барлоу завещал мне все свое состояние. Вот так поворот! А ведь мы с ним всегда на ножах были.
— Разводняк, — зевнул Преступник. — Запомни простую истину, мой друг. В этой жизни тебе никто просто так и доллара не даст. Даже после смерти.
Как всегда, он оказался прав.
Другим пунктом Клоуна было завести себе помощника-животное. Как-то раз он явился с разноцветной птицей на плече.
— Гляди, босс! – жизнерадостно гаркнул он. – Попугай!
В следующую секунду выстрел снес птице голову.
— Попугал, — равнодушно ответил Преступник, опуская револьвер. — Извини, по-другому пугать не умею.
— А у Бэтмена есть пес. Его вроде бы зовут Эйс, — обиженно произнес Клоун.
— А у тебя есть обезьянка, залезающая в окна квартир, которые надо ограбить. Неплохая идея, кстати.
— Уже нет, убежала. Неблагодарное животное.
— А чего ты ждал? Обезьяны родственны людям, а люди неблагодарны изначально. Короче, в первый и в последний раз: животным сюда вход воспрещен. У себя можешь хоть зоопарк заводить, но ко мне их не води. И этот твой недомерок, как его…
— Гэгги.
— Так вот, он приравнивается к животным. Его тоже не приводи.
При этом Преступник признавал, что Клоун вкладывается в дело от всей души. Когда к нему в голову пришла идея “преступлений со звуковыми эффектами”, он провел много часов в звуконепроницаемой студии и почерпнул достаточно, чтобы имитировать звуки крушений и пламени, необходимые для его плана. Он лично делал каждый из “криминальных костюмов Джокера” – Фальстаффа, мистера Пиквика, Янки из Коннектикута, короля Коула. И хоть его кадровая политика могла показаться странной, она была результативной: его подручные могли пролезть через узкую сточную трубу и спрятать во рту кинжал.
— Босс, ты любишь кино? – поинтересовался как-то раз Клоун.
— Как тебе сказать, — пожал плечами Преступник. — Кино полезно. Оно отвлекает, позволяет работать без проблем. В десять лет я запросто обчищал карманы зрителей, ползая между рядами. В двадцать – за секунды ликвидировал заказанных в темном зале. Так что, да, я скорее люблю кино, чем наоборот.
— Давай вместе посмотрим кино.
— Ты перепутал. У меня нет длинных ног и блондинистых волос.
— С ней я уже ходил. И ты был прав в свое время, реальные не так уж сильно отличаются от воображаемых. Дело не в том. Это особое кино. Для Джокеров. Снятое Джокером.
— Пожалуй, это и впрямь следует посмотреть, — согласился Билл.
Когда на экране Человек – Летучая Мышь танцевал, спасаясь от пуль постреливающего ему по ногам Джокера, Преступник улыбался своей жутчайшей улыбкой. Когда связанные Бэтмен и Робин скакали на ослах, сидя задом наперед, он громко крякнул. А когда к связанному Темному Рыцарю подошла коза и начала лизать мед с его лица, случилось практически невиданное – Билл громко захохотал.
— Это наш шедевр – любовная сцена, — тут же поделился с ментором Дик. — Сняли с первого дубля. Оба были великолепны – и Бэтмен, и Мария (это коза).
Вдоволь насмеявшись, Преступник пожал своему протеже руку.
— Храни фильм. Это твой миг триумфа. Выше ты вряд ли прыгнешь.
Обратный путь из кинозала он решил проделать пешком, заодно перебрав в памяти все достигнутое за последнее время.
Результат был в точности тем, чего хотел достичь Преступник. Величайший в мире детектив с головой нырнул в детство, купившись на яркие, широко освещающиеся в прессе дела-головоломки, регулярно поставляемые Клоуном и его многочисленными эпигонами. Про настоящую организованную преступность он почти забыл.
Но она не осталась без присмотра. Даже в таком городе, как Готэм, для нее нашлось применение.
Поскольку Клоун взял на себя всю полевую работу, у Преступника, при неизменно поступающих капиталах, оказалось много свободного времени. И он давно просчитал, чем именно его занять.
В первую очередь он, не побрезговав несколькими частными уроками даже без трупов, научился виртуозно пользоваться гримом и некоторыми помогающими в этом плане медикаментами. До такой степени, что мог бы до конца дней преспокойно прикидываться обычным человеком и вести в том числе личную жизнь так, чтобы никто не обнаружил его белоснежную кожу.
Обо всех участвовавших в его казни на электрическом стуле Билл забывать не собирался, даже о простых свидетелях. Список был составлен, необходимые данные о каждом собраны. Каждый месяц он вычеркивал из списка одно имя. Работу делал он сам, а трупом занималась его “команда уборщиков”, группа молодых ребят, быстро соображавших, кого можно тихонько закопать на кладбище, кого закатать в цемент, а кого подбросить в городской морг.
Далее он создал для себя сразу дюжину разных личин. Разные варианты грима, фальшивые документы, частично убедительные истории жизни – и различные функции в готэмском криминальном мире.
Некоторые из его “игроков”, как он звал их, были “чистоплюями” – изобретателями преступных планов для той или иной банды. Обычно они могли рассчитывать максимум на треть от доходов за успешное дело. Но стоило сказать “Что ж, ребята, если этот план не подходит вам, я предложу его Джокеру” и пару раз подтвердить это на практике через Клоуна, и игра приобретала новый смысл. В результате “чистоплюи” Билла получали за успешное дело не меньше половины.
Другие “игроки” были сборщиками – и одновременно продавцами – информации. В Готэме хватает людей, знающих все и про всех и готовых все выдать за хорошую цену, — это Билл знал с детства. Ему подобные контакты нужны были в первую очередь для того, чтобы как можно скорее вызволять Клоуна из тюрьмы. При этом он периодически устраивал и другие побеги. За некоторые из них платили, за другие – нет. Некоторые из сбежавших были знаменитостями, о других практически никто не слышал. Уловить закономерность не смог бы никто, поскольку ее не было.
И еще одной разновидностью “игроков” были “посыльные”. Это было исключительно изобретение Билла. Раз в месяц такой “игрок” собирал мелкий, но подающий надежды криминал и предлагал необходимую помощь, информационную и финансовую – для пути наверх, в ту или иную из ведущих преступных организаций города. Многие соглашались и верно доставляли информацию в ответ. Других просто находили на помойке с простреленными головами.
Жонглируя тремя разновидностями “игроков”, Преступник Джокер был самой могущественной криминальной личностью в Готэме. Он знал о каждом преступлении в городе, будь оно большое или малое, и получал с него свои проценты. При этом никто не мог назвать его боссом или публично в чем-либо обличить.
Через три года, видя, что система работает, он продвинулся еще на шаг вглубь паутины, заменив часть “игроков” другими людьми, лейтенантами, которых подобрал за это время. Число его личин, активно участвовавших в процессе, уменьшилось втрое. Нюанс состоял в том, что любой из лейтенантов знал как босса личину. Каждую личину Преступник использовал лишь изредка, в остальное время под ней скрывался другой лейтенант.
Поэтому в случае ареста А копы вышли бы на Б, от которого А получал приказы. Б указал бы на В. А В уверял бы, что получал инструкции от А. Круг бы замкнулся. Но про аресты речь давно не шла.
Однажды, в прекрасный солнечный день, Билл сунул в карман верный револьвер и вышел прогуляться. Он прошел пешком половину города и по пути обезглавил все шесть главных мафиозных семей Готэма – просто потому, что точно знал, где в тот или иной момент будет каждый из боссов. Проникнув через черный ход, он каждый раз делал точный выстрел в голову и уходил; остальным занималась “команда уборщиков”.
Никто не обратил внимания. Газеты ничего не написали. Человек – Летучая Мышь был занят: помимо новой эскапады Клоуна, он вынужден был заниматься преступлениями Сигнальщика, Календарного Человека и Властелина Планет, вдобавок на горизонте замаячила страшная угроза под названием Человек – Воздушный Змей.
Покойных боссов заменили их наследники, а Билл продолжил получать свою прибыль в виде денег и информации.
“Мир сошел с ума, и свел его я”, — в такие моменты он готов был рассмеяться так же, как это делал Клоун.
Внезапно в его размеренной жизни наметился новый поворот.
Он получил письмо: “Если Вам дорога Ваша дочь, не медлите”.
Обратный адрес был указан, чем Билл и воспользовался.
Дверь открыла женщина лет сорока.
— Я учительница в школе, куда ходит Веспер, — сразу представилась она. — Она рассказала, что у нее где-то есть отец… настоящий отец…
— Я был занят, секретная работа на правительство национальной важности, — запросто выдал Преступник. — Но мне казалось, что я оставил ее в надежных руках. И я высылал и высылаю деньги…
— Да, я все знаю. Веспер показала мне конверт, потому я и смогла написать Вам. Все очень плохо. Мэгги, миссис Беннетт, ее уже нет. А без нее Джош… он… опустился. Он просто пропивает присланные Вами деньги. И руку поднимает. И на Майкла, и на Веспер.
— Он. Посмел. Ударить. Мою. Дочь? – процедил Билл. – Спасибо, что написали. Я закрою этот вопрос. Раз и навсегда.
— Клоун, тебе доводилось иметь дело с детьми? – поинтересовался он, вернувшись.
— Нет, не совсем… Может, пару раз за всю жизнь. А в чем дело?
— Дело в том, что у меня есть дочь, и, судя по всему, нам теперь придется забрать ее к себе.
— А сколько ей?
— Сейчас попробуем посчитать… Я был Джокером три года, ты восемь плюс год отсутствия… выходит, что двенадцать. Намажь лицо гримом, чтобы стать человеком, и пошли.
— Может, свиснуть ребят?
— Нет, это дело семейное. Порешаем сами.
— Мне так приятно, что ты признаешь меня семьей, босс.
— Заткнись. Я просто на нервах и сам не соображаю, что говорю…
Перед глазами Преступника и впрямь предстала грустная картина. Чрезвычайно запущенная квартира с пустым холодильником и исключительно воняющим туалетом, частично поломанная мебель и дрыхнущий на диване однорукий Беннетт без признаков трезвости.
— Где она? – спросил Билл, плеснув спящему в лицо воды.
— Ш-што, кто, а-а… А, ты. Ты, узнаю, — начал приходить в себя однорукий. — Ты, ты мало денег шлешь. Девчонка рас-растет, ей все надо, и все на мне, вс-се на мне. Значит так, с этого момента…
Пламенную речь прервал выстрел в колено.
— Дальше отстрелю член, — уверил его Билл. — Где она?
— Он ее в шкафу закрыл, — подал голос двенадцатилетний мальчик, открывший им дверь. Преступник кивнул Клоуну.
— Она без сознания, — доложил тот, держа в руках небольшое изможденное тело. — Похоже, не ела несколько дней.
— Давай ее в машину, я тут закончу.
Сделав точный выстрел в голову Беннетта, Билл задумчиво вертел в руке револьвер, глядя на мальчугана с огромным фингалом на лице.
— Тебя, вижу, он тоже бил. Что ты скажешь полиции?
— Что меня здесь не было, я был с друзьями на площадке. Пацаны надежные, все подтвердят.
— Отлично. Что ж, сын за отца не отвечает. Держи, — Преступник бросил мальчугану револьвер. — В твои годы я сообразил, что делать с этой штукой. Удачи.
— И что теперь, босс? – спросил Клоун на обратном пути.
— Если б ты спросил, что завтра делать с готэмским преступным миром, я б тебе ответил точно. Если б спросил, что завтра делать с Бэтменом и Робином, я б ответил точно. А тут… Хотя знаю. Примерно. Ее в теплую ванну надо, молока теплого влить да поесть дать чего повкуснее. Тогда и оклемается.
— Отцовский инстинкт, — одобрил Клоун.
— Да, да, у тебя появился новый замечательнейший повод для шуток, не спорю, не спорю…

Вадим Григорьев.