EmperorJoker

Глава 4. Президент

“Чей же это ассассин и кого он хотел убить – меня, Мати или мать? — размышлял Дэмиен Уэйн, сидя в президентском кабинете. — Эх, как бы я его отдубасил в свое время. Всю правду б выбил”.
Он вспомнил о том, как в костюме Человека – Летучей Мыши наводил порядок в Готэме. Конечно, он делал это не один. С Матильдой Николс, младшим партнером в ведущей юридической фирме Готэма и начинающей ночной мстительницей, он познакомился в первую же ночь патруля в новом статусе. Сначала его насторожило, что девушка знает о нем почти все, — как оказалось, она хорошо знакома с Талией Хед, с которой ведет легальный бизнес ее отец, и та выдала ей все секреты о сыне и Бэт-семействе. Однако в дальнейшем это лишь облегчило их общение: понимая, что скрывать ему нечего, Дэмиен постепенно начал доверять своей новой знакомой.
Сначала его немного раздражал тот факт, что Матильда превосходит его в боевых искусствах, но после первой ночи она старалась это не демонстрировать, исполняя роль послушной напарницы. Дэмиену она напоминала пантеру – ловкую и грациозную, покорную, ласковую и нежную с ним, часто игривую, но яростную в схватках с врагами. Очень скоро они стали не просто напарниками.
Их совместная ночная деятельность быстро дала результаты: уровень преступности в Готэме вскоре упал до рекордно низкого за последние десятилетия уровня.
Правда, какое-то время ходили слухи, что наводит порядок в городе вовсе не они, что-то другое. Что-то страшное, вырезающее преступников с их семьями целиком, предупреждая остальных убираться из города.
Никто не хотел говорить, кто или что это. Те, кто осмеливался упомянуть о нем, тут же замолкали, и, как бы настойчиво Дэмиен не расспрашивал их, угрожая сломать кости, не открывали рот, даже если это были матерые бандиты и убийцы. Ему ни разу не удалось добиться ни клички, ни даже приблизительного описания. Что бы это ни было, его боялись намного больше, чем нового Темного Рыцаря.
Доказательств также ни разу найти не удалось: те семьи грабителей и контрабандистов, которых называли жертвами чудища, просто исчезли. Их квартиры опустели, не удалось найти ни трупов, ни вещей, ни следов крови. Скорее всего, они просто покинули город, поняв, наконец-то, что здесь наживы для них больше не будет.
Тем не менее, слухи на пустом месте не рождаются, и Дэмиен с Матильдой несколько раз устраивали для загадочного страха криминального мира западни, следя за популярными злачными местами. Ни разу ничего хоть отдаленно напоминающего новую городскую легенду им на глаза не попалось.
— По-моему, это просто предлог, — сказала как-то раз Матильда, когда они вместе выжидали на одной из крыш, наблюдая за окнами пользующегося дурной репутацией клуба.
— В смысле – предлог? – поинтересовался Дэмиен.
— Они пугают друг друга, пытаясь выжить из города и расширить собственную территорию. Указывают на семьи недавно удравших коллег, а потом обрабатывают устаревшей версией яда Крейна. Сколько она стоит на черном рынке, напомни мне?
— Цена рекордно низкая… И все же…
— О, гляди! – воскликнула напарница, указав пальцем. – Мы ждали не зря. Это точно он.
В двери клуба вошел бедно одетый человек средних лет, с трудом держащийся на ногах из-за принятого алкоголя, подошел к столику, где сидели мелкий гангстер и трое его подручных, и со словами “За мою жену!” врезал обидчику по лицу.
— Сейчас он их всех порвет, — прошептала Матильда. — Похоже, надо их спасать.
— Иди ты со своими шуточками… Это его надо спасать.
— Ну так вперед! Чего мы ждем? – довольно улыбнулась напарница.
С тех пор Дэмиен действительно больше не воспринимал легенду о страхе готэмского криминала всерьез, тем более что криминала становилось все меньше. Даже самые известные из так называемых суперзлодеев больше не доставляли хлопот. Крейн, Тетч и Нигма вели новую честную жизнь, заведя семьи, Кобблпот полностью легализировал свой бизнес и тоже женился, Сионис перебрался в Бладхейвен, а Харви Дент просто исчез. Джокер же давно считался мертвым, не считая регулярно доставляемых в “Аркэм” копий – чокнутых фанатов легенды, выбеливающих кожу с помощью химикатов, которые легко было достать на черном рынке. Чаще всего это были недовольные жизнью лузеры, не нашедшие своего счастья одиночки, считающие, что стать похожим на кумира означает стать им. От них было много шума, но почти никакого настоящего вреда.
Поскольку ночной работы становилось все меньше, молодой Уэйн стал уделять больше внимания жизни дневной. Решив, что и эту работу он сможет выполнять лучше, чем отец, Дэмиен серьезно взялся за управление семейной компанией и провел основательную кадровую чистку, уволив явных бездельников и взяв на их место амбициозных, по-современному мыслящих молодых карьеристов. Матильда, получившая к тому времени второе, экономическое, образование, охотно помогала ему – в то время они проводили вместе днем столько же времени, сколько и ночью. В результате прибыль компании за полгода утроилась, и за счет ее щедрых вливаний в местную экономику город расцвел. Он уже не напоминал мрачную клоаку, полную отчаявшихся бездомных и безумных социопатов. Горожане не боялись ходить ночью по улицам, безработных становилось все меньше, а пресса называла Дэмиена Уэйна не иначе как благодетелем.
Тогда он решил, что настал черед устроить свою личную жизнь. С родителями своей избранницы Дэмиен к тому времени был уже знаком. Миссис Николс, занимавшаяся разведением лошадей, ему понравилась сразу: он понял, от кого Матильда унаследовала свою красоту, грациозность и любовь к боевым искусствам. Правда, в присутствии мистера Николса Уэйн всегда чувствовал какую-то странную тревогу, несмотря на то, что тот был исключительно добродушен и всегда шутил. Но поскольку отец Мати чаще всего отсутствовал, занимаясь бизнесом в других городах, это не имело особого значения.
Оставалось всего лишь поставить в известность своего отца (с матерью Дэмиен не общался уже много лет, несмотря на то, что она по всем признакам давно вела исключительно легальный бизнес). Брюс, живущий отшельником в своем поместье, внимательно посмотрел в глаза сыну и спросил, счастлив ли он. Услышав ответ, он ничего не сказал, просто кивнул, пожал руку и ушел в свою пещеру. На свадьбу он не пришел. С тех пор они не разговаривали.
Вскоре на свет появилась Вакико, затем Джозеф. В обоих случаях имя выбирала Матильда. Девочку она назвала в честь своей покойной бабушки, а имя Джозеф ей просто нравилось. В то время Дэмиен выбирался на крыши лишь на час и то не каждый день: полиция, которую он щедро спонсировал, спокойно удерживала минимальный уровень преступности.
— Почему б тебе не попробовать? – спросила его как-то раз Матильда, наблюдая по телевизору за подготовкой к президентским выборам.
— Ты шутишь? – удивился Уэйн.
— А почему б и нет? Ты замечательно управляешь компанией, замечательно управляешь городом – ну не мэр же это делает, в конце концов. Значит, сможешь управлять страной, да и миром тоже. Со мной в качестве правой руки, естественно.
Ты более чем успешный бизнесмен из уважаемой семьи, прирожденный лидер, талантливый руководитель, любимец прессы, красавец в расцвете сил и счастливый семьянин (только попробуй опровергнуть последнее). Идеальная кандидатура.
Так всем будет лучше. И миру. И детям. И нам.
— Но ведь, даже если я решусь, сразу всплывет вся грязь… Мои детские годы… Талия…
— О, об этом не волнуйся, — улыбнулась жена. — Ты, главное, поручи это мне. У моей юридической конторы широкие связи в ее сфере, а у отца – еще более широкие в его сфере, в бизнесе. Если кто-либо посмеет поливать тебя, мы откроем такой кран, что все соперники в грязи утонут. И более чем уверена, что Талия позаботится о том, чтобы про твое не совсем безоблачное детство не узнал никто. Она тебя любит, поверь мне.
— Позаботится, убивая раскопавших правду журналистов?
— Нет, покупая издательства с потрохами и увольняя наглецов. Убийства… когда они что-либо решали?
Президентская кампания действительно прошла вполне гладко. Представители обеих партий поначалу не воспринимали Дэмиена Уэйна, независимого кандидата, всерьез, однако после того, как пресса его поддержала, шутить перестали. Пример приведенного в порядок Готэма действительно производил впечатление на публику, особенно когда ей напоминали, каким он был до пришествия Дэмиена. Вдобавок он показал себя талантливым оратором и остроумным собеседником, ловко парируя выпады соперников на теледебатах и неизменно садя их в лужу. Естественно, эти победы были б невозможны без предварительной работы, проведенной Матильдой, которая к тому же быстро стала всеобщей любимицей: экзотически красивая, увлекающаяся активными видами спорта, более чем уверенная в себе и умеющая мгновенно поставить на место самого языкатого журналиста, она точно не соответствовала стандартам Первой леди, находящейся в тени мужа.
“Кого будут избирать – меня или ее?” – иногда размышлял в те времена Дэмиен, но быстро прогонял эту мысль прочь.
Вскоре вспыли сенсационные новости о грязных секретах из прошлого представителей обеих партий, и лидер президентских гонок определился однозначно – Дэмиен Уэйн, благодетель Готэма. Попытки лить на него грязь были, однако это были исключительно фальсификации, которые подключенные Матильдой люди разоблачали очень быстро. Настоящую правду никто не сумел раскопать – или же не смог или не осмелился опубликовать.
Если что и омрачило жизнь новоизбранного президента через пару месяцев после победы на выборах, так это новости о том, что в Готэме опять вырос уровень преступности, и слухи о том, что там вновь замечен Человек – Летучая Мышь.
“Ну вот, стоило лишь ненадолго оставить… — думал он. — Ну ничего, они там справятся, кто бы это ни был, Дик или Тим. Когда Бэтменом был я, они покинули Готэм. Поняли, что в них нет необходимости, да и отец не тот человек, с кем приятно общаться. А теперь один из них вернулся. Это ведь один из них, точно. Не может же это быть отец…”
С тех пор он старался об этом не думать, тем более что государственных забот с каждым днем все прибавлялось.

На безлюдной готэмской ночной улице, освещенной лишь тремя фонарями, немолодой Человек – Летучая Мышь продолжал бой с двадцатью нападающими.
Никто из жителей не рисковал выходить на улицу, и даже свет в окнах всех квартир был потушен.
Только один человек, тоже немолодой на вид и очень худой, наблюдал за неравным боем. Скрываясь за углом ближайшего дома, он задумчиво чесал подбородок.
Через несколько секунд он понял, что он здесь не один. Вкрадчивые шаги могли обмануть кого угодно, только не существо с его опытом.
Одна рука быстро поймала руку нападающего с ножом, вторая вцепилась в шею.
— Гражданин, — рука вырвала оружие у атаковавшего, которым оказался юнец лет пятнадцати, кареглазый и черноволосый, на голову ниже своей предполагаемой жертвы. — Что Вы тут делаете в столь позднее время?
— Я… тебя… — злобно процедил молодой человек.
— Повторяю, — вторая рука со всей силы ударила юнца головой об асфальт. — Что Вы делаете тут в столь позднее время?
— Ты… ты убил моего отца, мать, брата, сестру…
— Как же я мог их убить? – голос оставался абсолютно спокойным. – Я всего лишь простой гражданин. Меня зовут Джейсон Реипэн. И я просто иду по ночной улице. А ты нападаешь на меня. Тебе нужны мои деньги? С собой у меня их нет.
— Я знаю, кто ты, — прошипел юнец. — Мой отец когда-то работал на тебя… пока ты не сломал ноги его лучшему другу, который тоже на тебя работал. После этого он ушел, но тебя запомнил хорошо.
Он говорил, что ты никогда не оставишь в покое своего… даже не врага… а что-то совсем другое.
И теперь он снова сражается в одиночку, и единственный, кто осмеливается быть поблизости… это ты.
Банда “Банана” Марони приняла отколовшуюся от основной группы часть “Мутантов” и быстро навела страх на весь Готэм. Твой любимый мститель уже трижды дерется с ними. Один из членов банды – мой хороший друг, так что я много знаю. В том числе то, что сегодня они устроили ловушку специально для твоего… друга. Им надоело его вмешательство в их дела. И было негласно приказано самим “Бананом” никому, в том числе полиции, не вмешиваться.
— М-хм, — кивнул Реипэн. — Допустим, об этом я и так знаю. Но, похоже, разговор у нас личный, поэтому мы перенесем его в чуть более тихое место.
После этого он ударил молодому человеку по горлу, трижды врезал по ребрам и утащил в ближайший подвал.
— Итак, — поинтересовался он, когда к пленнику вернулся дар речи. — Для начала – как тебя зовут?
— Майк… Мечлин.
— А, маленький Майки. С любимым пластиковым тираннозавром, думающий, что им можно от меня защититься, — произнес совсем другой, саркастичный, голос. — Веришь или нет, но я редко убивал детей твоего возраста.
Человек с улыбкой снял свой грим.
— Я помню тебя, Майки. Так устроен мой мозг. Я почти не помню тех, кого убил, и уж точно давно не веду подсчет. Однако тех, кого я мог убить и не убил, я запоминаю хорошо. Ты пришел меня поблагодарить?
— Вовсе нет… Ты убил всю мою семью, — простонал лежащий на полу юнец.
— Время такое было, Майки… Говоришь, твой отец когда-то работал на меня? Мечлин… помню, как убивал его со всей семьей, но не помню, чтобы он работал на меня. В свое время на меня работала куча людей, и я опять же не веду подсчет, кого в те годы убил, а кто просто сбежал. Это все неважно.
Важно – это то, что тогда надо было хотя бы на какое-то время очистить Готэм от преступности. Чтобы щенку стало скучно. Чтобы начал искать другие пути в жизни. И в результате нашел один единственно правильный. Президент… а-ха-ха… да, это была та еще шутка. А потом – трава не расти.
А твой отец был преступником. Поэтому…
Кстати, Майки, что случилось с твоим тираннозавром? Он ведь был фиолетовым, правда?
— Да…
— Мой любимый цвет. Так что с ним?
— Когда меня определяли в приют, все игрушки забрали…
— И ты лишился последнего друга… Да… вот это и впрямь трагедия, — белоснежная рука погладила лежащего на полу юнца.
— Ты убьешь меня, как и их…
— Да нет, — вздохнул Человек с улыбкой. — Не убью. Опять.
Белоснежная рука сделала один укол в шею жертвы, затем второй и третий.
— Понимаешь ли, я годами забочусь о том, чтобы в “Аркэм” регулярно попадал хоть один Джокер. Так сказать Джокер. Белая кожа, зеленые волосы, красные губы и ха-ха-ха. Традиция такая.
За последние двадцать лет их было столько, что уже почти никто не воспринимает это всерьез – ни пресса, ни полиция, ни доктора. Почти все уверены, что если настоящий Джокер и существовал, то лишь первые один-два года. А может и не существовал вообще. Ты одно из немногих исключений, но это я уже поправил. Ведь в чем главное достижение дьявола? Человечество поверило, что его не существует.
Зеленые глаза встретились с взглядом молодого человека с побелевшей кожей, позеленевшими волосами и покрасневшими губами, который изо всех сил боролся с приступами хохота.
— Нравится? Если честно, на себе не пробовал. Всегда обходился за счет врожденного актерского таланта. На самом деле быть сумасшедшим… вряд ли приятно. Но нам пора взглянуть, что там с нашими баранами.
Взяв за шиворот хохочущего Майки, мучитель отволок его из подвала на улицу, где постаревший Темный Рыцарь ломал кости двоим оставшимся в строю нападающим. Все остальные валялись на земле, оглушенные или искалеченные.
— И вот это называется страшная банда, и вот это называется смертельная ловушка, — развел руками Человек с улыбкой. — Нет чтобы просто вырубить его каким-нибудь безобидным газом и подвесить над пастью гигантского кровожадного моллюска… Другие времена, другие нравы… И никакой фантазии.
Я знал, что ты справишься, старый друг. Когда ты умрешь, решу я и только я… Но мы отвлеклись.
— Что ж, Майки, вот он. Он виноват во всем. Ты меня понимаешь? – указал белый палец на Человека – Летучую Мышь.
Хохочущий юнец кивнул.
— Понимаешь. Он Бэтмен, ты Джокер. Фас!
И ставший белокожим Майк Мечлин, безумно смеясь, понесся на готэмского мстителя с ножом в руке.

Вадим Григорьев.