EmperorJoker

Глава 24. Спасение

— Ой! – произнесла Хелена, проснувшись от оплеухи. – Что… кто… за что?
Открыв глаза, она увидела высокого человека в форме.
— Кто Вы… Где мама… где отец?
— В разных лагерях, я так думаю. Ядреная у тебя семейка, это факт. Многим кости поломали. Но если навалиться всем и сразу, то и это вопрос решаемый.
А тебя в наш центр определили. Зачем, почему – не знаю. Лишних вопросов не задаю. Потому и успешно продвигаюсь по службе.
— Рекомендую меня отпустить уже, — сказала девочка, потирая ушибленное лицо.
— На что ты надеешься, глупышка? Думаешь, твой отец придет за тобой? Он в цепях, из которых еще никто не выбирался. И он не сумеет, при всех его талантах, тебя вызволить.
— У меня предчувствие, что придет не отец. Кое-кто пострашнее.
— Сержант Скотфилд, — произнес, заходя, рядовой Роберт Перкинс. — Что-то определенно не то происходит. Что-то вторглось в центр. Стены ломает, отключает электроэнергию в одной комнате за другой. И люди от него, как от чумы, разбегаются, даже не пытаясь сопротивляться.
— Зови наших, — приказал Скотфилд. — Джейка, Патрика, Лорен.
— Слушаюсь, — кивнул Перкинс.

Через пять минут свет в комнате потух.
— Слушайте внимательно, — произнес злой саркастичный голос. — Мне нужна Хелена Уэйн. Нужна живой и невредимой.
Трижды подумайте, прежде чем играть со мной в террористов и заложников.
Просмотрите тот ролик, который только что пришел на ваши сотовые. Да, я знаю всех вас, ваших родных и близких. Это то, что будет с ними и вами, если с головы Хелены упадет хоть один волос.
Но кто отдаст ее мне – вот прямо сейчас – того я пощажу. И его родных. И, как вы видите по тому же ролику, меня ныне чрезвычайно трудно убить.
Сержант Скотфилд еще раз прокрутил тот фрагмент присланного видео, где белокожий с обнаженным торсом сделал три выстрела себе в тело, и все три раны затянулись меньше чем за минуту.
— Ребята, — сразу начал он, но обнаружил у своей головы пистолет.
— Перкинс, что за…
— Простите, сержант. Ключи от камеры.
Скотфилд, вздохнув, отдал их.

— А вы понятливые, — произнес, заходя в комнату, белокожий Человек с улыбкой. — Хелена, ты в норме?
— Да, — кивнула девочка.
— Иди и встань у меня за спиной.
— Что ж, мужики, приятно иметь с вами дело. Мое слово нерушимо, как видите. Вы до сих пор живы.
Но есть один нюанс. Вы настоящие мужики, как я вижу. Ну и одна настоящая женщина вдобавок. Не побоявшиеся послать в тартарары своего командира. И это правильный выбор.
Поэтому у меня к вам дополнительное предложение. Хотите то же самое бессмертие, что у меня? Мне пригодятся неуязвимые помощники.
— Что ж, — произнес Роберт. – Предложение интересное…
— Но какое-то сомнение в твоем голосе, что ли… Давай я еще раз продемонстрирую, как это работает. Прострелю себе руку – и она мгновенно заживет. Дай мне свой пистолет.
Немного подумав, Роберт протянул ствол. Человек с улыбкой тут же приставил его к своему плечу и выстрелил.
— А вот теперь наблюдайте.
Все четверо внимательно смотрели, как рана заживает буквально у них на глазах.
— Это… чудо, — удивленно произнес Патрик.
— Всем надо увидеть чудо, — согласился белокожий. — Даже перед смертью.
— Что? – сказал Роберт, после чего его уложил выстрел из его собственного пистолета. То же самое случилось с тремя его сослуживцами.
— Ну что, неплохо? – поинтересовался у девочки зеленоволосый. — Может, бессмертные помощники мне бы и пригодились в этот момент… просто не настолько тупые.
— Ага, — кивнула она. — Все как всегда. Всех перехитрили и всех убили. Вы как-то по-другому умеете действовать?
— Умею. Думаешь, твой отец жив сейчас потому, что был настолько хитер, чтобы сберечь от всех желающих его убить свою истинную личность? А-ха-ха-ха, да она читалась, как на ладони. Я даже и близко не могу вспомнить, сколько раз приходилось срывать эти аукционы, когда кто-то узнавал его тайну и собирался продать ее остальным. Сколько раз приходилось убивать кого-то просто для того, чтобы остальные поняли: на эту территорию не лезть. Она моя и только моя. Ну, еще твоей матери, конечно. Обо мне, разумеется, судачат всякое, но на самом деле на ее роль я не претендовал никогда. Что именно она должна быть его единственной любимой спутницей жизни. Не Талия, нет, ни в коем случае, там слишком много высокомерия, в этой семейке Демонов. А твоя мать всегда мне симпатична была. Мы оба на улицах росли.
— Да, — кивнула Хелена. — У вас другая роль.
— И какая же?
— Моего крестного фея. Доброго или недоброго – это Вы еще сами не решили. Вы хотели убить родителей у меня на глазах, но при этом сделали все возможное, чтобы у меня наконец-то появилась нормальная семья.
И Вы убили, похоже, двести человек только для того, чтобы сохранить мне жизнь. Я понимаю, что для Вас это как бы… норма. Отец не убил бы ни одного…
— Это его правило.
— И это хорошее правило. Но… и Вам спасибо тоже.
Внимательно посмотрев в зеленые глаза, Хелена заметила в них беспокойство. Это показалось ей хорошим признаком.
— Вы можете убивать сотнями безымянных людей, но никогда не сможете обидеть меня, правда?
В этот момент она пожалела о сказанном, потому что услышала по-настоящему страшный хохот.
Взяв ее за шею, белая рука одним движением приподняла ее в воздух, сделав действительно больно.
— Не испытывай судьбу, — посоветовал какой-то другой, жуткий голос. — И не испытывай мое терпение. Я спасу тебя хоть от двух тысяч и доставлю тебя ему – просто чтобы показать, что и эту работу могу делать лучше, чем он. Но это не значит, что я доставлю ему тебя не без сломанной руки или ноги. Спишем это на… производственные или военные травмы. Время ведь неспокойное, правда?
Белоснежная рука поставила Хелену на землю. Она сразу присела, взявшись руками за шею, закашлялась, и через несколько минут ее вырвало.
— Не пытайся будить во мне то, что твой отец пытался пробудить неоднократно. Оно мне просто незачем. В нем нет необходимости. Оно всего лишь тянет на дно.
Взяв Хелену за шею, белые руки быстро помассировали ее так, что она сразу почувствовала себя намного лучше. Боль прошла, и даже тошнота прекратилась.
— Это не от внезапно проснувшейся доброты, — уверили ее зеленые глаза. — Это чтобы доставить тебя твоему отцу живьем. И в сравнительно неплохом состоянии.
— Уже поняла, — кивнула девочка.
— А какое следующее необходимое для этого условие?
— Чтобы… был жив он.
— Правильно. Это несколько чуть более сложное задание, чем освободить или придушить тебя, но, думаю, вдвоем мы потянем.
— Не сомневаюсь, — покорно кивнула Хелена.
— Знаешь, почему твой отец никогда не рисковал трогать мою семью, когда у меня она наконец-то образовалась? Потому что понимал, что у нас с ним свои игры. И меня можно арестовывать и сажать. Но достаточно перейти одну невидимую черту, которую я лично никогда не боялся переходить… Достаточно тронуть пальцем мою жену или кого-либо из моих детей… И вылетят стекла и двери не только в каждой тюрьме или психушке этого города.
Я освобожу всех, кто мне нужен, вывезу их подальше, а затем убью в Готэме всех. Моя давняя мечта. На самом деле я никогда не желал, чтобы она сбылась. Это было бы так просто… так тривиально… банально… Однако, если б он их тронул… она именно бы сбылась.
Вот и я хочу ответить… по-своему. Ты неприкасаема, пока ты со мной. Поверь мне, я дам это понять каждому, кого это заинтересует.
— Уже поняла, — вздохнула Хелена. — Если не придушите своими руками, то дадите понять.
— Ха-ха-ха… вот поэтому ты и жива. Сарказм, “черный юмор”, почти самоирония… Все гадаю, от кого ты это унаследовала. Ну не от него же.
— Помолодели Вы знатно, — улыбнулась Хелена. — Дрались за меня, как лев. Жизнь спасли. Своей рисковали. Думаете жениться на мне, когда подросту? Вы ж стареть не собираетесь.
— Мамин у тебя характер… Жена меня, конечно, убьет за такие слова, а она может и умеет это делать, но… тебе хотелось бы?
— Вам хочется. Потому что это единственный финт, который может превзойти тот, что Вы провернули со своей дочерью и Дэмиеном. Не совсем Вы в моем вкусе, но прикинуться красивым молодым шатеном ведь сможете без проблем? Хотя мама будет против, говорю сразу. Она всегда хотела, чтобы я вышла за доктора. Вы под это определение попадаете с некоторым трудом.
— Мы с твоей мамой…
— Да, в ее веселые молодые годы. Раз или два. Она мне рассказывала. Вас она оценивает на…
— Еще одно слово…
Хелена захохотала.
— Шутка. Про Вас с ней она мне ничего не рассказывала. Это так, мое предположение. Попавшее в точку.
— Это я с тобой пошутил, дитя. Ты просто не уловила.
— Да, конечно. Вы свое лицо в тот момент не видели.
— Что ж, на данном этапе, пока мы не спасем твоих родителей – и весь остальной мир – ты мой официальный сайдкик. Согласна?
— Да. Только не Бэт-костюм опять. Слишком тяжелый и жаркий. Особенно если надо что-то делать.
— Тогда такой, как у твоей мамы?
— Черная кожа и сапоги?
— Да, это как бы в традициях женской линии в моем семействе тоже.
— Только без дурацкой маски с кошачьими ушками.
— Естественно.

Вадим Григорьев.