EmperorJoker

Глава 3. Смерть и девушка

В дверь громко постучали.
— Это я, мистер Бигглс, можете открывать, — произнес саркастичный голос с фальшивым английским акцентом. – Или я ее просто выломаю.
Повернув голову, дворецкий внимательно посмотрел на миссис Хантер. Та, глубоко вздохнув, кивнула, и он пошел открывать.
Детектив в маске вошел. За ним следовала своеобразная свита.
Бульдог сразу вышел на середину комнаты и начал громко лаять.
Несколько секунд гость молча наблюдал, наслаждаясь выражениями перепуганных лиц. А дальше щелкнул пальцами. Пес мгновенно замолчал.
Овчарка зашла и уселась у ног хозяина. За ней последовал бультерьер.
— Миссис Хантер, Вы ведь не возражаете против моей новой компании? – поинтересовался Секстон. — Всего лишь, вдобавок к моему верному Огюсту, два бездомных щеночка. Ну, может, не совсем щеночка, но какая разница? Тапочки, Бетти.
Бульдог на пару секунд удалился и вернулся с тапочками в зубах.
— Приручить бездомного пса, да даже и не бездомного, легко, — рука в перчатке поиграла с зубастым ртом. — Точно так же приручали волка в первобытные времена. Надо дать ему понять, что ты можешь убить его в любой момент. И дать ему понять, что позволяешь ему жить по своей собственной доброй воле. Тогда он твой навеки.
По-настоящему опасные звери, убивавшие не раз, понимают, кто опаснее их, сразу по глазам.
Но это так, теория. Меня она не касается. Меня просто любят животные. Не так ли, друзья?
Щелчок пальцами – и бульдог перевернулся на спину, а бультерьер подошел и лизнул руку нового хозяина.
— Я назвал их Бетти и Вероника, в честь героев одного потешного комикса… вы, возможно, слышали, есть такие книжки с картинками. Нет, я сразу понял, что это мальчики. Меня просто слишком позабавило то предположение, что они – чисто теоретически – могли появиться на вашем дворе не случайно. Поэтому я пошутил в ответ.
Я внимательно наблюдал, как мою любимую жену убивают у меня на глазах, будучи не в состоянии что-либо с этим сделать. После этого я преследовал ее убийц по всему континенту. Когда трое из них были в руках правосудия, оставшиеся двое сделали с моим лицом такое, чего я не пожелал бы ни одному из смертных. И за этими двоими мне пришлось последовать на край света, уже другой, и они тоже понесли заслуженное наказание. Лично я никого не убил – я все еще верю в правосудие.
Могут ли меня после этого напугать два бродячих пса, которые по странному совпадению очень напоминают тренированных охотничьих собак-убийц, причем уже пробовавших человечину? Боюсь, что, к величайшему сожалению, нет.
А теперь мы поступим вот так.
— Бетти! – позвал он.
Бульдог подошел к нему и растянулся на спине, подставив брюхо.
— Да, я тоже тебя люблю. Теперь соберись.
Пес мгновенно перевернулся и замер в боевой позе.
— Убей любого, кто посмеет шевельнуться без моего разрешения. Вероника!
Бультерьер подошел и внимательно посмотрел на хозяина.
— Следи за выходом.
Пес послушно потрусил к двери.
— Оружие! – приказал Секстон, подойдя к инспектору. Тот явно собирался что-то сказать, но бульдог снова зарычал. Краснолицый покорно достал пистолет и отдал его детективу.
Проследив за взглядом управляющего, гость тихо хохотнул, подошел к столу и достал из ящика револьвер.
— Это в целях вашей же безопасности, — уверил он. — А теперь… где те слуги, которые уволокли Элизабет во время ужина?
— Это были Джек и Джереми, — ответил Джаспер. – Сейчас я их позову.
— Жду их в гостиной.

Через пять минут в комнату вошли два здоровяка в ливреях. Первый был выше второго на полголовы, в остальном же их было легко принять за братьев – одинаково крепкие тела и одинаково бестолковые физиономии.
— Вот что, ребята, — произнес Секстон далеко не дружелюбным тоном. – То, как вы схватили Элизабет, мне кое-что напомнило. Так действуют санитары в “Аркэме”. А я убил двести восемьдесят двух санитаров из “Аркэма”. Такая вот текучка кадров.
Молниеносное движение – и из рукава пиджака вынырнула бритва, тут же прыгнувшая в руку в перчатке.
Оба здоровяка побледнели.
— Неужели мне опять, как с этими дурацкими собаками, придется давать команду? Ладно, я ее дам. На колени.
Оба поспешно повиновались.
— Мы… ни в коем случае не хотели обидеть мисс Элизабет, — тихо сказал тот, что повыше.
— Давно ее так таскаете? Соврешь – я пойму по глазам и убью сразу.
— Неделю…
— Понятно. А теперь тащите сюда этого доктора. И не церемоньтесь. Поверьте, он никогда и никому на вас не пожалуется.

— Как это понимать? – возмущенно произнес высокий человек в черном костюме и в очках, когда Джек и Джереми втащили его в комнату и усадили в кресло.
— Сколько лет ты изучаешь психиатрию, Вертэм? – поинтересовался Оберон.
— Тридцать…
— Тогда это должно что-то тебе сказать, — и одна рука сняла перчатку с другой, обнажив белоснежную плоть.
— О нет… — доктор побледнел.
— О да. Показывай, чем ты пичкаешь наследницу. Не стесняйся, я с моим опытом сразу пойму, врешь ты или нет. Если соврешь, буду убивать долго и очень болезненно.
Доктор покорно вручил гостю три тюбика.
— Да, похоже на правду. Неудивительно, что у нее бессонница. А теперь выдай то, что поможет нейтрализовать их действие как можно быстрее.
Вертэм быстро достал из кармана ампулу.
— Сначала мы все же испробуем ее на тебе.
Сделав укол и немного подождав, детектив довольно кивнул.
— А теперь ты под мою диктовку отпишешь мне все свое имущество. Пиши…
— Все же… могу я задать вопрос? – устало произнес доктор, когда они закончили. — Я знаю, с кем говорю, и понимаю, что он, наверно, будет моим последним.
— Валяй.
— Я достаточно хорошо знаком с… Вашей историей. Несколько моих друзей работали в “Аркэме”, пока их не убили во время бунтов. Вы или такие, как Вы. Поэтому не совсем понимаю, что Вы делаете здесь… с этой личиной. Почему Вы не в Готэме и не сражаетесь с Бэтменом? Я сильно сомневаюсь, что Вы собираетесь жениться на Элизабет и стать владельцем обители Хантеров.
— Что ж, я отвечу честно, поскольку это и впрямь последнее, что ты услышишь в своей жизни. Это не тот Бэтмен. Не мой Бэтмен. Это его наследник, тот, что раньше был Робином. Первым Робином. С ним идет воевать международная преступная организация, которая меня оскорбила. Я еду, потому что без меня он может не справиться. И мне надо въехать в Готэм на белом коне, одним махом завоевав доверие и нового Темного Рыцаря, и комиссара Гордона. А для этого ваше провинциальное дело более чем подходит.
— Какая все же интересная расстановка сил… — в этот момент нервы у доктора сдали, и он, повернувшись к Джеку и Джереми, перешел на крик. — Да чего вы ждете? Как вы не поймете, что он убьет вас через минуту после того, как убьет меня?!
В ту же секунду рука в перчатке бритвой перерезала ему горло.
— Вот видите? – пожал плечами детектив, глядя на слуг. – Он ошибся. Я ведь не убил вас, не так ли?
Сначала кивнул один здоровяк, затем другой.
— Унести! – произнес не терпящий возражений голос. Палец в перчатке указал на тело.
Стоило слугам на мгновение опустить глаза, как рука с бритвой ударила по горлу сначала одному, потом другому.
— Я ж говорил, он ошибся, — бритва спряталась в рукав. – На это потребовалось меньше минуты.
Овчарка зашла в комнату, посмотрела на три еще не остывших трупа и явно неодобрительно взглянула на хозяина.
— Да, я понимаю, беспорядок, — кивнул Секстон. – Ничего, спишем это на убийцу Хантера. А теперь… В плане насилия все сделано, теперь дело за сексом. Пошли, будешь охранять дверь, пока я буду делать из Элизабет Хантер женщину. Разрешаю перегрызть горло любому, кто приблизится к комнате.

— Просыпайся, просыпайся, — рука в перчатке поласкала густые каштановые волосы.
— Так меня еще не будили, — улыбнулась девушка, открывая бирюзовые глаза. – Мама разве что. Давно это было. А папа мог и ведром воды в лицо разбудить.
— Мачеха как будит?
— Или орет, или никак. Мне иногда кажется, что ее бы устроило, чтобы я никогда не проснулась.
— О да, в этом она заинтересована. Иначе б не пыталась натравить на меня псов.
— О небеса, папина псарня! – в глазах Элизабет появился откровенный страх.
— Спокойно.
— Нет, Вы не понимаете. Один из его псов убил…
— Я знаю. Он и меня убить хотел. Но меня непросто убить. Поэтому сейчас он служит мне. Все в этом доме, кто хочет жить, служат мне.
— И я тоже? – тихо спросила девушка.
— Я довольно долго размышлял над твоим случаем. Тебя уже неделю пичкают дрянью, чтобы довести до безумия и избавиться.
Рука в перчатке сделала быстрый укол.
— Это должно частично нейтрализовать действие тех медикаментов. Через полчаса начнешь соображать нормально, и поесть тебе надо сразу же будет. Ты ведь толком не поужинала.
Рука в перчатке поставила перед девушкой поднос с нарезанными фруктами – апельсинами, бананами и киви.
— Вот этого точно никто никогда не делал…
— Я даже не могу назвать это ужином либо завтраком… нечто нейтральное, — начал объяснять детектив, но тут почувствовал, как девичьи руки снимают с его руки перчатку.
— А какая она у Вас… — удивленно произнесла девушка.
— Я альбинос. Мне вредит солнечный свет. Поэтому я…
— Нет, я не о том, — погладила кисть Элизабет. – Очень изящная рука. Как у художника или музыканта. Они часто бывали у нас дома, пока отец был жив. Рисовали наши портреты. Играли для нашей семьи концерты. Не думала, что у детектива может быть такая рука. Ведь приходится драться в бандитами в ходе расследований?
— Ну, да, приходится, просто для этого есть особые перчатки… а также чужие ноги и руки, что намного удобнее.
Подойдя к пианино, белоснежная рука поиграла клавишами.
— “Лунная соната”, — улыбнулась девушка. – В детстве меня уроками замучили. А у Вас так все просто выходит.
И она, приблизившись, начала снимать перчатку со второй руки.
— Что ж… — белоснежная рука погасила свет.
— Предупреждаю сразу, — произнес саркастичный голос. – Влюбляться не надо.
Я сделаю так, чтобы убийца твоего отца убил твою мачеху и всех остальных. А его самого застрелит местный полисмен. Ты будешь править всей этой округой. С моего благословения, конечно.
Но влюбляться не надо.

Человек в маске и красных очках, явно довольный собой, шел по коридору и чуть не столкнулся с Бакстером.
— Я думал, что мы договорились, — нахмурился управляющий. – Возможно, сумма была недостаточно…
— Да, недостаточно, — кивнул детектив.
Вздохнув, Бакстер выписал чек и протянул человеку в красных очках.
Тот кивнул и спрятал чек в карман халата.
— Надеюсь, этого достаточно…
— Это смотря для чего достаточно, — палец в перчатке нажал на нос толстяка. — Для того, чтобы я это взял? Да я возьму хоть все золото мира, принесенное мне идиотами вроде тебя. А достаточно ли для того, чтобы я начал плясать под твою дудку?
В этот момент голос изменился неузнаваемо, и тихий жутчайший смех заставил волосы зашевелиться на голове управляющего.
— Нет, недостаточно. Вы, так сказать деловые люди, часто не улавливаете этот момент. Мы, люди честные и простые, возьмем у вас все, что вы предложите, и ничего не сделаем взамен. Не пошевелим и пальцем. Это зовется неподкупность.
— Это зовется подлость, — вздохнул Бакстер.
— Ты не шути с этим словом, — одним сильным движением рука заставила собеседника сесть в кресло. – Ты ведь не знаешь, что затеяли миссис Хантер и ее отродье? Они хотят тебя подставить. После стольких лет верного служения. Им нужен козел отпущения, а Элизабет… ну какой из нее козел, то есть убийца? Вот это я называю подлость. Я мог бы показать тебе чек милой хозяйки дома, но знаю, что ты поверишь мне на слово. Пока у тебя еще есть уши, чтобы слышать правду, и глаза, чтобы ее видеть.
— Я догадывался о таком, но не думал… — управляющий вытер пот со лба.
— Что так быстро? Мой визит всего лишь ускорил их планы, поверь мне. Они знают, что у меня хорошие связи с полицией всего мира. Этот ваш цепной служака-инспектор? Он ровно через час будет не при делах, за ним уже едут. А тебе я даю один шанс.
— Не обманете? – простонал побледневший Бакстер.
— Да когда я тебя обманывал? Сейчас ты пойдешь и напишешь пару бумаг под мою диктовку. Не беспокойся, в таких вещах я разбираюсь лучше любого адвоката.
— И… что это будет?
— Ты всего лишь отпишешь мне все свое нечестно заработанное имущество. А я в обмен на это позволю сохранить пару долларов, за которые ты доберешься до ближайшей железнодорожной станции и умотаешь отсюда навсегда. И после этого… тебя как бы никогда здесь не было, и ты сможешь начать новую честную жизнь.
У нас, конечно, есть и другой вариант. Убийца Хантера перед своей неминуемой смертью напишет признание, в котором укажет, что все его недобрые деяния были совершены под твою диктовку, и при этом предъявит пару твоих же чеков. Все-таки никогда этого не мог понять: зачем раздавать деньги, если любого человека (за исключением, возможно, двух или трех во всей вселенной) можно или заставить, или убить, заменив его другим…
Есть, разумеется, и третий вариант, но такое количество боли ты не перенесешь уж точно.
— Я согласен на первый, — закивал толстяк. – Напишу все, что прикажете…

— Я думала, мне одной не спится, — подошла Элизабет к стоящей перед окном высокой фигуре, изучающей освещенный луной пейзаж.
— Тебе достаточно перестать пить эти препараты, и твой сон наладится. Тебя пытаются разрушить с их помощью. А я редко сплю. Даже болезнь эта как-то называется… Инсомния, диссомния…
— При свете луны отчетливо видно твое лицо без маски и… я знаю, кто ты, детектив Оберон Секстон, — с этими словами она обняла худой, но мускулистый белый торс.
— Почему ж ты теперь не вызываешь полицию или хотя бы не орешь громко на всю комнату? – поинтересовался саркастичный голос.
— Моя родня была бы счастлива. Мигом бы упекла в психушку. Но нет. Есть несколько правил, которым учил отец. Не произносить имя дьявола всуе. И, если уж он к тебе наведался… не мешать, а просто получать удовольствие.
— Чем ты и планируешь заниматься всю оставшуюся ночь, — белоснежная рука обняла собеседницу, одним движением снова уложив в постель. – Одно из непредвиденных последствий одного из многочисленных экспериментальных лечений, через которые прошел я и несколько моих друзей, заключалось в том, что мы можем делать это рекордное число раз за ночь. Увы, я убил этого доктора, прежде чем успел отблагодарить ее за этот маленький дар. Но это совсем другая история.

Через четыре часа, когда изможденная, но счастливая девушка заснула, существо, зовущее себя Обероном Секстоном, решило еще раз прогуляться по коридору, чувствуя, что его ждут.
Оно не ошиблось. На этот раз его встречала сама миссис Хантер в шелковой ночной рубашке.
— Не знаю, что Вам пообещала Элизабет… — начала она нежным воркующим тоном.
— Не пообещала, а дала, — гордо уточнил детектив. — Свою невинность и любовь на всю оставшуюся жизнь.
Я понимаю, что ты хотела сказать, прежде чем я тебя перебил. Что ты дашь мне намного больше. Но, увы, твоя увядающая красота меня не прельщает… Мне нравятся молодость и порода. А ты… Старик ведь присмотрел тебя в одной из придорожных забегаловок, не так ли?
— Я… что… да как Вы смеете!
— Тебе не идет этот речевой оборот, — покачал головой Секстон. — Официантка останется официанткой на всю оставшуюся жизнь, за кого бы она не вышла замуж. Уж кого я только не повидал за свою карьеру… поэтому могу определить на глаз.
— Я все еще хозяйка этого дома… — произнесла женщина, но уже отнюдь не так решительно.
— И в твоих словах прозвучало глубокое сомнение в этом факте. И не зря. Твоего придворного инспектора я перепугал так, что он удрал. Твоего придворного управляющего я перепугал так, что он удрал. Кто у тебя еще остался? Твои тупые детишки? Так пусть они вступятся за тебя сейчас, а не прячутся за твоей юбкой. Тогда я убью их хотя бы своими руками, а не натравлю псов.
— Мои дети… да как Вы смеете?
Приблизившись, Оберон отвесил ей смачную пощечину.
— В принципе, этого достаточно, чтобы вернуть ум на место. То есть туда, где его никогда не было. Я слыхал, что твой покойный муженек манерами не отличался. Хочешь, чтобы он начал тебе ангелом казаться?
— Поняла, — женщина быстро опустилась на колени.
— Кто хозяин?
— Вы… но… может… мы можем договориться?
— Можем. Всегда. С чего начнем?
— Если Вам так нравится Элизабет, то забирайте ее и…
— …проваливайте ко всем чертям? Нет, не подходит. Элизабет останется здесь и будет править всем этим королевством непуганых идиотов. С моего благословения. Дубль два? Даю ровно минуту на раздумья.
— Я… уеду.
— На тот свет?
— Нет, но… Вы меня отпустите?
— С одним условием. Сколько у тебя накоплено на черный день? Произнеси мне это на ухо. И, да, не пытайся всадить мне садовый нож в спину, я уже вижу его на столе. В результате ты просто лишишься глаза, но меня уж точно не убьешь.
Вздохнув, брюнетка начала шептать на ухо Секстону.
— Что ж, сумма неплохая, — сделал он вывод. – А теперь так, между нами. Сколько их было до Хантера?
— Макс, Терри, Бен…
— Бедняжка, ты уже сбиваешься со счету. Не стоит беспокойства, ситуацию я уловил. Сейчас ты напишешь под мою диктовку несколько бумаг и все их подпишешь. После этого отдашь мне все свои деньги.
— А…
— А я позволю жить тебе и детишкам, оставив себе пару долларов. Если еще не дошло, это царство-королевство уже не ваше. Полицию звать не надо, она уже едет сюда, и она вся моя.
Я скажу, что будет, если ты не будешь писать. Я приготовлю знатный суп из твоих детишек. И заставлю тебя его выпить.
— Я… все напишу.

Элизабет открыла глаза, когда уже забрезжил рассвет.
— Это была сказка, — подойдя к стоящей у окна белокожей фигуре, сказала она.
— У сказок всегда есть одна неприятная особенность.
— Они заканчиваются, — кивнула девушка. – Мы больше никогда не увидимся?
— Не увидимся. Но у твоей сказки будет счастливый конец. После того, как я закончу свое маленькое расследование, ты избавишься от мачехи и ее отродья. Как и от доктора, дворецкого, инспектора, управляющего.
Один из них нанес удар в сердце твоему отцу. И я точно знаю, кто именно. Но на самом деле виновны они все. Кто-то прописывал тебе эти снадобья, кто-то уговаривал тебя их принимать… Хотя… такие судебные процессы длятся бесконечно долго, поэтому я все ускорю. Тебе просто надо будет закрыть эту дверь и не открывать, пока в нее не постучу именно я.
— Это не счастливый конец, — грустно вздохнула Элизабет. – У принцессы не будет принца.
— Будет, — уверил ее Оберон, надевая свою маску и цилиндр. – В тебя наверняка влюблены все слуги младше тридцати. А достаточно выгулять тебя разок в таком расцветшем виде, почувствовавшей себя женщиной, и отбоя от кавалеров не будет.
Пожалуй, именно это мы и сделаем. Полтора часа до начала настоящей работы у нас еще есть. Надень свое лучшее платье, и мы пройдемся по всем владениям твоего покойного отца. Они люди рабочие, уже встать и приступить к обязанностям успели. Вот там и присмотришь себе принца или хотя бы его минимальное временное подобие.
— Я уже иду за платьем, — улыбнулась Элизабет. – Но… можно еще два вопроса?
— Давай.
— Вы не верите в любовь?
— После того, как я впервые своими руками случайно убил девушку, считавшую, что она в меня безумно влюблена? Нет, не верю. И любовь не верит в меня тоже.
— И почему Вы это делаете? Здесь? Игра в детектива?
— Здесь я оказался, веришь или нет, случайно. Дурацкая погода плюс правила, введенные твоим покойным отцом. Если б знал, что тут такие порядки, то полетел бы самолетом.
А насчет детектива… Мой давний друг в Готэме был детективом. Теперь его не стало. Его замена не справляется. Поэтому…
— Это я понять могу, — Элизабет ласково погладила руку в перчатке. – Я тоже пыталась быть заменой. Для папы. Когда умерла Каролин, моя сестра, которую он всегда любил больше меня. И уж точно, когда умерла мама. Но… не смогла…
— Вот это и есть твое слабое место, — рука в перчатке сняла красные очки, и девушка впервые встретилась с пронзительным взглядом зеленых глаз при дневном свете. Поначалу ей хотелось убежать и куда-то спрятаться, но через несколько секунд она сделала глубокий вдох и погладила руку.
— Твое слабое место, на которое давят все те, кого очень скоро не будет. Я избавлюсь от них быстро. Мне надо спешить. Приближается буря под названием Черная Перчатка, и лишь я знаю, как ее останавливать. Убивая всех одного за другим. Но осталось еще двое.
Не позволяй никому давить туда. В уязвимое место. Запомни простое правило: как только ты сама поймешь, что это место уязвимое, оно перестанет быть уязвимым. А теперь иди за платьем.
— Вам какое больше по душе – зеленое или фиолетовое? – кокетливо спросила Элизабет.
— Фиолетовое. Мой любимый цвет. Хотя нет. Лучше тот костюм всадницы, он за ночь должен был высохнуть. С сапогами я помогу.

Вадим Григорьев.