EmperorJoker

Глава 1. Метрополис

Через час к машине приблизились пятеро.
Мистер Николс в черном костюме.
Каори в черном бархатном брючном костюме.
Матильда в коричневом бархатном брючном костюме.
Изаму в серых брюках и зеленой рубашке.
И Стефани в белоснежном платье.
— Я сижу рядом с папой, — громко объявила Матильда. — А вы все сидите сзади.
Каори тут же пошла к дочери, но Николс остановил ее одним движением руки.
— Пусть сидит. Разрешается. На заднем сиденье на вас троих места хватит.
Взгляд Матильды встретил взгляд матери с иронией.
— Итак, наша семейная поездка стартует, — констатировал факт Николс, заводя мотор. – Стефани, почему б тебе что-нибудь про себя не порассказывать?
— Эх, да что рассказывать… — вздохнула девочка. – Родители умными людьми были. Преподавателями. И щедрыми к тому же. Филантропами. И за один миг их не стало.
— Эх, сколько раз я слышу эту историю, — повернувшись к Стефани, Матильда погладила ее по голове. — Ты ведь и не представляешь, через что папа с мамой провернули меня, чтобы я была… человечной. Меня возили в каждый лагерь, где прячутся сбежавшие семьи из охваченных войной стран третьего мира. И всех их я должна была утешать.
— Однако это была только одна половина учения, — хохотнул, поворачивая руль, Николс. — Чего ж ты, Мати, не упомянешь вторую половину учения? Когда это были или террорист, изничтоживший сотни невинных граждан. Или серийный убийца, чей счет сотню давно перешел. Или чиновник-коррупционер, обокравший десяток семей. Или ни в чем не провинившийся человек, которому просто не повезло.
Дочка всегда следовала за папой. И всегда нажимала на курок. Папе есть чем гордиться. Поэтому ты и сидишь сейчас рядом со мной.
Матильда ласково прильнула к плечу отца.
— Мне страшно, — тихо прошептала на ухо Каори Стефани. – По-моему, они оба невменяемые.
— Есть такое, но лишь частично, — кивнула азиатка. — Пока я поблизости, он пальцем тебя не тронет. И она тоже.
— Мама себя, как всегда, переоценивает, — зевнула Матильда.
— Да не зарывайся, — громко рассмеялся отец. — Мне нужна поездка без трупов.
Тоже мне, материнско-дочеринское соперничество. Как звали того русского писателя?
— Максим Горький, — в один голос ответили мать и дочь.
— Ну вот, необходимый уровень образования я вам обеим устроил. Как зовется тот рассказ, где мать перетанцевала дочь?
— “Нунча”, — произнесли обе одновременно.
— А как звали дочь?
— Нина, — тихо сказала Матильда.
— Именно. Нина стала жертвой гордыни своей матери. А это очень не наш случай. У нас за любую гордыню отвечаю я, и я же прикручу ее в случае необходимости. Понятно?
— Слушаюсь, — отдав честь, Матильда замолчала.
— Так кто будет гидом? – поинтересовался Николс через полчаса.
— Могу и я, — сразу среагировала Матильда. — Мы подъезжаем к Метрополису. Пожалуй, даже более солидный город в Штатах, чем Готэм или Нью-Йорк. Остановимся мы… пожалуй, у Джеки. Еще одна папина любовница.
— У него в каждом штате бывшая любовница, — равнодушно вздохнула в ответ Каори.
— Ну надо ж как-то власть держать, — пожал плечами Человек с улыбкой. – И тебе жаловаться не на что. С тех пор, как мы вместе, они именно что бывшие. Нынешних конкуренток у тебя нет. Я, может, психопатический маньяк, но при этом верный муж я тоже.
— С этим никто не спорит, любимый, — обняла его сзади за плечи Каори. — Ты просто под ноги внимательно смотри. И не поскользнись там, где будет действительно скользко.
— Мама, зря переживаешь, — Матильда с нескрываемым удовольствием троллила родительницу. — Джеки послушная. Когда мы с папой тут в последний раз были, она такую экскурсию устроила.
— Сегодня будет еще лучшая экскурсия, — пообещал мистер Николс. — Потому что я подобрал намного лучшего гида. Ее зовут Лоис Лейн.
— Что?! – тут же Каори, Матильда и Стефани замолчали.
— Что слышали. Встречайте. Хотя нет, она не для вас. Как я мог такое забыть? Я гость в ее нынешней программе. А вы отдохните в машине.
И он ушел, хлопнув дверцей машины.
— Это его вариант чувства юмора, — пожала плечами Каори.
— Ну мы со Стефани тоже пошли, — повернулась к матери дочь. — Надо же нам погулять по городу, пока папа занят своими делами.
— Позволяю, — кивнула Каори.
— Мама, ты ей слишком много позволяешь, — сказал Изаму, когда девочки удалились.
— А что я могу поделать? – пожала плечами азиатка. – Она его дочь. С очень большой буквы Е. Но и она учиться очень скоро будет. На следующий год мы отдадим ее в ученицы Леди Шиве. И… я была ее ученицей. Эта умеет обучать так, что хочется скорее лечь и умереть, чем продолжать бой. Эта научит ее смирению и уважению к старшим. А пока что… пусть развлекается.
— И она об этом не знает…
— Конечно, не знает. Для нее это будет подарком на Рождество. Это его идея. Он обожает совмещать радость и зло в ровно одном празднике.
Он любит свою дочь. В такой степени, в какой существо вроде него вообще способно на подобное чувство. Он хочет сделать ее правительницей мира. Это его идея фикс. Черный Бриллиант… наследница всех злодеев прошлого. Он искал долго… и это я.
Поэтому наша дочь – идеальный генетический продукт. Все мои боевые и стратегические таланты плюс его… способность к нестандартному мышлению, изобретательность и, если надо, полная безжалостность.
— Неужели Матильда когда-нибудь будет пострашнее его? – не без дрожи в голосе поинтересовался Изаму.
— А вот этого не бойся, — ласково улыбнулась Каори. — Я видела их вдвоем. Он через очень многое ее провел в ходе… ее необходимого обучения.
Но когда убивает он, в его глазах светится истинное удовольствие. Ни с чем несравнимое. Независимо от того, кого убивает.
А у нее… по-другому. Когда она убивала кого-то по-настоящему виновного, вроде диктаторов-людоедов или серийных убийц, она делала это легко. Но когда он ставил перед ней кого-то абсолютно ни в чем не виноватого, она… колебалась. И он это видел. Она все равно это делала – но только для того, чтобы угодить ему.
Так что нет, Мати сравнительно неопасна. Опасен для всего человечества именно он. И счастье для всего человечества, что он решил подарить его своей дочери, а не уничтожить. А уничтожить всю планету он мог не раз, не два и не три. У него контакты с галактическими тиранами за пределами нашей Вселенной.
Счастье для всего человечества, что он сам решил, что ему нужно не абсоютное уничтожение всего вокруг, а простое комфортное человеческое существование и — его дочь в роли правительницы планеты. И я – в роли его сдерживающего фактора.
А теперь пора включить телевизор и глянуть, что он там вытворяет с этой Лейн…

— О добрый вечер, Метрополис! С Вами Лоис Лейн – и я с очередным гостем в нашей самой свежей программе. Это будет исключительно любопытный экземпляр! – улыбнулась телезрителям широкой улыбкой брюнетка-журналистка в исключительно вызывающей мини-юбке и оправдывающими ее наличие очаровательно длинными ногами.
— Все знают, кто такой Брюс Уэйн? – продолжила она. – Это так. И все знают, кто такой Джеймс Джекс. Но кто такой Дж. Николс? Боюсь, знающих об этом немного. Сегодня мы прольем свет на эту тайну.
— Я знаю, Лоис… — согласился сидящий напротив Николс в роскошном черном костюме. — Да, давайте прольем. Издавна мой род проживал в Канзасе, и у нас было мирное небо над головой, пока не….
— У всех над головой прямо перед началом по-настоящему горячей стадии было такое.
— Лоис, дитя мое… Всем нам есть что скрывать.
Мне из всех людей однозначно скрывать нечего. Свои первые сознательные годы я провел в трущобах Готэма, куда переехала моя семья через два года после моего рождения. Они были простыми фермерами, все владения которых уничтожил внезапно рухнувший с неба метеорит. Правда, ходят упорные слухи, что это был не астероид, а инопланетный корабль. И что там присутствовал хотя бы один чужеземный пришелец.
— Ну… слухи есть слухи, — выражение лица Лоис не изменилось, но голос выдавал явный страх. — Слухи сейчас мало кому нужны. Сейчас они легко развенчиваются. Не лучше ли нам перейти к тому этапу Вашей жизни, когда Вы уже были в Готэме?
— Да легко, Лоис, — рассмеялся очень особым смехом собеседник. — Мне-то, из нас двоих, скрывать нечего. Мои родители с Готэмом сильно прогадали, и молоко вглубь моей глотки мне лилось не так часто, как кровь по моим щекам.
Нет, убийцей я никогда не был. Однако их было много вокруг меня. Поэтому я придумал свой собственный, очень оригинальный, подход.
Я предложил им то, до чего они б не додумались сами. Двустороннюю защиту. Предлагать протекцию тем обычным бродягам-ворам-убийцам. А им – свою собственную протекцию для людей, лишившихся крова над головой и вообще всего.
Как я им это объяснил? Понимаете, — сказал я этим мелким ворам и убийца, — если вы защитите этих несчастных бездомных, всадив нож в спину людям Фальконе или Марони, никто не подумает на вас. Вы слишком мелки для их формата, так сказать. Они подумают, что это работа кого-то из их непосредственных конкурентов из другого города вроде Метрополиса. Зато эти бездомные люди будут вам бесконечно обязаны и благодарны. У вас всегда будут надежные свидетели, которые в один голос скажут, что это сделал кто-угодно, кроме вас, и им поверят – просто эти физически не похожи на тех, кого кто-то пытался купить. Потому что покупаем мы их не деньгами. Мы берем их доверенность и благодарность.
— Очень похоже на сделку с дьяволом, — тихо сказала Лоис.
— А еще больше похоже на сделку невменяемого и бесконечно нищего стада запредельно отчаявшихся людей с рационально мыслящим на десять шагов наперед интеллектом, — еще раз хохотнул Николс. — Я сейчас произнесу те факты, которые Вы, очаровательная мисс Лейн, знать в принципе не можете.
Членами фонда Николса в первые же годы добровольно согласились стать пять тысяч жителей Готэма. Две тысячи из них были безработными, примерно полторы тысячи вдобавок бездомными. Еще триста были подозреваемыми в той или иной степени преступлений.
И что сделал фонд Николса? Он провел абсолютно легальное расследование и… вот начинается смешная часть. Все суды и Готэма, и Метрополиса признали одну реальную суть.
Ни один из пяти тысяч ничем не обязаны правоохранительным органам. Все из них или признаны ни в чем невиновными – или же, но это редко, — признаны виновными, но при этом оправданными в результате их дальнейших на защиту правопорядка действий.
А теперь, Лоис, я Вас очень прошу – а выскажите всю правду о деятельности Фонда Николса, какую знаете, — гость быстро приблизился к тележурналистке, одним неожиданным движением усадил ее себе на колени и погладил по щеке.
— Не-не, все пока ехает в рамках принятых цензурой ограничений, — уверил перепуганную Лоис Николс. – Я специально интересовался этим моментом. Но ты давай, выдавай информацию.
— Ну… могу сказать такое, — начала очень неуверенно произносить мисс Лейн. — Против фонда Николса не было оформлено ни одного дела по криминальной деятельности. Были дела, когда они помогали как свидетели. Были дела, когда они сами вызывали правоохранительные органы и потом помогали им.
— Но ни одного дела, по-настоящему серьезного, за фондом Николса нет, — развел руками мистер Николс. – Я один не вижу смысла продолжать эту передачу?
— М-пожалуй, интересный вышел эфир, но до встречи на следующей неделе, — помахала зрителям красивейшая ведущая.
– Ну что, Лоис? Пора по-настоящему побеседовать, — обняли ее сзади белоснежные руки.

— Я знаю, кто ты, — тихо произнесла тележурналистка.
— Ну и что, Лоис-младшая. Пора перейти к картам на стол, — приблизился к ней, когда эфир был закончен, мистер Николс. — Ты знаешь, кто я. Я знаю, кто ты. Дочь своего отца. Причем твоя мать была лишь третьей его женой.
Так и случилось. В далеком 1939-м. Инопланетянин действительно был. Приземлился удачно, приютили бездетные фермеры, решили, что его послали боги, в общем, история провинциально симпатичная. Да и начинал он, в общем-то, скромно. Спасать мир не спешил и даже не летал, хотя мог, зато прыжки совершал эффектные. Пули от него отскакивали, но в то время люди могли просто сказать, что им это показалось, заснять-то никто не мог.
Кого он по-настоящему напугал, так это преступный мир. И некоторых политиков. Так уж получилось, что вышло это одновременно. Так и зародился союз. Союз Ультра. Один из молодых ученых, только вступивших на криминальный путь в 1930-х, был очень удивлен, что к нему обратились (тайком, разумеется, через очень далеких прокси, как сейчас говорят) представители обеих ведущих партий.
Люди, ставившие задачу, были существами практичными, в отличие от многих мечтателей из последующих поколений. Их вопросы были краткими и максимально доступными. Что можно сделать, чтобы подобный человек с суперсилами исчез и не возник больше никогда? Как распознать другого такого с суперсилами? Можно ли их использовать в своих целях?
На третий вопрос молодой ученый дал ответ сразу – нельзя. Никогда. Если дать очагу развиться, рано или поздно найдется тот, кто откажется подчиняться. Необходимо уничтожение на корню. На второй изощренный ответ не требовался. Как бы человек ни прятал свои суперсилы, рано или поздно он их покажет. Сложнее всего было с ответом на первый вопрос. Настолько сложно, что молодой ученый потратил на это свою жизнь и несколько последующих. Из-за регулярных экспериментов над собой, раз за разом обламывающихся о фактор инопланетной неуязвимости, он за пять лет постарел на пятьдесят. Его голова облысела, ноги отказывались служить, но одна жажда поддерживала в нем жизнь и энергию – жажда поставить шах и мат ненавистному непробиваемому инопланетянину. Уже в те времена его звали – шепотом – Ультра.
И однажды он нашел решение своей задачи. Очередная банда бездарных воров была поймана, но он заметил, что некоторых людей Стальной Человек бросается защищать в первую очередь, а остальных – уже во вторую. К числу первых определенно относилась женщина-репортер из ведущей газеты Метрополиса. “Значит, у него тоже есть предпочтения, — размышлял в кресле более неспособный подняться самостоятельно злой гений. – Значит, он тоже человек. Я начал не с того конца. С инопланетными суперсилами бороться бесполезно. Надо бить туда, куда может ударить человек”. Это были его почти предсмертные слова, но они не остались не услышанными. Ультра оставил очень подробные записи относительно того, что именно можно сделать с его мозгом, и желающих стать его последователями нашлось немало.
Это началось уже после Второй мировой. Внезапно всем американским и европейским спецслужбам объявили, что, согласно последним данным, одним из незаконченных планов Гитлера было внедрить созданных им людей с суперсилами в правительства всех стран. Оттуда стартовала первая, еще относительно тихая охота на супергероев. К чести нашего героя, того самого первого защитника добра с настоящими суперсилами, надо признать, что он уважил законы страны, в которой живет. Той планеты, на которой ему довелось жить. Он честно пришел и назвал свое гражданское имя и место работы. Подробно рассказал свою биографию. Сказал, что с момента прекращения войны свои силы не использовал ни разу. Детально рассказал, как именно действуют его силы. И даже намекнул, что их можно у него отобрать раз и навсегда. Взамен он просил лишь одного – не трогать его, жену и двоих детей.
В отличие от него, отпрыски родились простыми гомо сапиенс, без каких-либо суперсил, но в любом случае попадали под программу. На этом и сыграл беседовавший с ним представитель специальной программы по предоставлению программы для сверхлюдей. Он затребовал у человека, верой и правдой служившего своими суперсилами во время Второй мировой, последний акт верности. Подробно описать процесс, как именно его можно раз и навсегда лишить суперсил. Исполнить его в компании всех необходимых для этого ученых. А после этого… пройти проверку. Да, требовалось убедиться в том, что супергены не наследовались. Не стали распространяться, как чума, по планете. Мозг Ультра, мозг умирающего раньше ему положенного калеки нашел ответ на этот вопрос. Да такой, что у его архи-врага волосы слегка встали дыбом. Доказательством того, что у него больше нет суперсил, должно было стать добровольное отсечение правой руки с плеча. Как в историях с ведьмами – если руку удалось отсечь, то порядок. Если нет, то ведьма или бес. А доказательством того, что свехпроклятие не пошло дальше по генетической лестнице, должно было стать отсечение руки первенцу. И этого он уже не позволил. Не могу не согласиться с его решением.
И я знаю, что он твой отец, Лоис-младшая. И я точно знаю, что ты точно знаешь, где он скрывается. Я многое знаю. Я знаю, что до твоей матери у него было две жены. Одну звали Лана Лэнг, и она была его школьной подругой. Увы, она просто не смогла поспевать за его возрастом. Пришельцы с Криптона на Земле не стареют, а вот женщины – очень даже.
Вторую жену он взял из подводного королевства Атлантида. Ее звали Лори Лемарис. Увы, тут подсобил недоброй рукой уже я.
Так уж получилось, что мне однажды пришлось быть гарантией того, чтобы никто из Атлантиды в земной мир не повадился.
Одним из членов этой чертовой Лиги Правосудия был бесконечно бравый король морей. И именно тогда Ультра задействовал меня для того, чтобы уничтожить всю Лигу одним махом.
Больше всего мне запомнился визит в подводное королевство. Хотя бы потому, что в этом случае женщину я не убил. Нет, с ней, пребывающей в галлюциногенном сне, я поступил немного иначе. В конце концов, я еще никогда не был с русалкой. А уж тем более с длинноволосой рыжеволосой русалкой. Столь богатая настолько расчудесными смертями ночь определенно располагала на немножко любви. Однако значимый след требовалось оставить и там, и я это сделал, просто чуть изящнее. Опять не без некоторой предварительной подготовки – поскольку, как и в случае с амазонкой, требовалось отбить симпатию к целой земной сухопутной цивилизации. Я вколол отпрыску короля морей, которому еще не было и года, сыворотку, убивающую его природный иммунитет от болезней суши, а потом еще одну, подарившую ему корь, свинку и желтуху одновременно. И оставил рядом с кроваткой список ненавистников этого героя, всех тех пиратов, владельцев компаний или даже просто рыбаков, которым он перешел дорогу. Возле каждого имени стояла подпись – я знал, что он экспертизу по почерку проводить не будет, а попрактиковаться хотелось.
И Лори Лемарис умерла очень быстро, потому что заразилась одной из всех этих земных болезней.
Но твоей непосредственной матери это не помешало, а наоборот, помогло стать его следующей любимой.
— Вы дьявол, — тихо произнесла Лоис.
— Я хуже. Я в аду бывал и знаю, что на данном этапе мыслю намного шире и объемнее, чем любому из тамошних дано. Потому что мышление изначально творческое суждено исключительно людям, а не чертям или ангелам. И это шутка того самого, с чьим мнением не посмеет спорить никто. Он рано или поздно будет решать нашу участь, а не мы сами. С ним я пока диалог не вел. Однако знаю, что рано или поздно и он предложит достойную сделку.
— Что Вы хотите от меня? – тихо спросила брюнетка.
— Мы можем помочь друг другу. Я сделаю так, что Ультра, охотившийся на вашу семью годы, станет просто ничем, элементарным недоразумением.
— Это невозможно…
— Когда за дело берусь я, невозможное становится возможным. Мне несколько раз за мою карьеру приходилось побыть детективом. Как ты думаешь, усложнило мне это жизнь или упростило?
— …Упростило?
— Вот именно. А почему? Все убийцы этого мира молятся на меня. Изучают мои ранние подвиги в мельчайших деталях, зная одно – кого бы я ни убил в первые пять лет своей деятельности, ни единой улики против меня за этот период не нашли. Там концы в воду категоричные, однозначные.
Меня можно судить за то, что я сделал полгода, от силы год назад. Только вот ведь нюанс… Через месяц все показания поменяются. Потому что на самом деле их будут давать уже совсем другие люди.
И точно так же совсем другие люди будут принимать решение, когда я сообщу им, что твой отец – тот самый всесильный инопланетянин, которого они ищут последние пятьдесят лет.
— У тебя нет доказательств.
— Ага, всего лишь все доступные за последние тридцать лет. Вы думали, что спрятались? Да ваша семейка, хоть прячься, хоть не прячься, как нос на лице будет.
Милая Лоис-младшая. Я ведь ценю твои труд и рвение. Даже если они порою не туда направлены.
Давай найдем общий язык. Ты ведь не хочешь, чтобы твоему ребенку правительство США громко и под музыку отрезало с плеча правую руку, чтобы проверить, есть у него суперсилы или нет?
— Не хочу.
— И я не хочу, сам отец, многократный. Вот давай и мы поможем друг другу. Все дела о твоей семейке будут закрыты сразу.
— Я не верю, что ты справишься с Ультра, — обняв за шею, посмотрела брюнетка прямо в глаза Николсу.
— И зря не веришь. Я знаю, что он планирует. Чего он хочет. Он высказал мне их уже давно. И что он планирует?
— Власть над умами всех на планете.
— И в ту же миллисекунду, когда он захватит эту власть, я совершу одну единственную космическую шутку. Я убью его, это во-первых, и заберу себе всю его власть. Во-вторых, призову на бой своего архи-врага. В-третьих, позволю ему выиграть. Для того, чтобы дальше все жили долго и счастливо.
Так действуют суперзлодеи-психопаты, которые рождаются единственными за их поколение раз в столетие.
— Ах так, значит, — продолжала обнимать белоснежную шею Лоис. – Вот теперь, глядя в зеленые глаза, тебе я верю. Что от меня требуется?
— Всего лишь единственная мало-мальски правдоподобная версия дальнейшего происхождения моих капиталов, громко озвученная в прессе. Больше ничего. С остальными суперзлодеями я порешаю сам.

Матильда между тем времени зря не теряла. По одному ее звонку Джеки прислала им в свиту двух красивых двадцатилетних шатенов.
Первые два часа Матильда гордо водила квартет по Метрополису – как оказалось, лучше нее этот город и его историю не знает никто.
Затем она повела четверку в лучший ресторан.
— Эх, Мати, — улыбнулась довольная Стефани. – А я-то думала, ты совсем другая.
— И какая же?
— Самовлюбленная и высокомерная.
— Ну что на это ответить? Себя я люблю, это есть. Чего и всем советую. Человек, не умеющий любить себя, не полюбит никого вообще. Так папа учил.
— Твой отец – мудрый человек. Это я уже поняла.
— Его вообще с очень большим приближением можно назвать просто человеком. Он – это целый мир сам по себе. Знаешь, почему я не боюсь никого и ничего? Потому что, смотря ему в глаза, четко понимаю: победа будет за нами. Если день окажется неудачным, он сделает его удачным.
А теперь мы сходим на прием к самому могущественному человеку в Метрополисе.
Через час они приблизились к величайшему небоскребу в городе.
— Ну ты понял, — кивнула Матильда швейцару.
— Какое “понял”, — выбежал швейцар навстречу. — Вы, девочки, наверняка дорогу перепутали.
— Да нет, перепутал ты, идиот. Первый день тут работаешь или первую неделю, чтобы не знать меня?
— Первую… неделю.
— Так вот, идиот, с тобой разговор короткий. Я позвоню или мистеру Лютору – и он тебя уволит сразу. Или миссис Хендерсон – твоей непосредственной начальнице. И она еще подумает, увольнять тебя сразу или нет.
— Простите, я, возможно, не так понял, — начал побелевший швейцар.
— Скажи, кретина кусок, что Матильда пришла. И если я еще раз пронаблюдаю подобное неуважение, этой корпорации не будет вообще.
Через минуту к ним подбежала администратор лет шестидесяти.
— Я очень извиняюсь за мистера Джефферсона… Он у нас новенький, — она почти поклонилась перед Матильдой, к величайшему удивлению Стефани.
— Прощается, — великодушно махнула рукой Матильда. — Если подобное не повторится.
— Конечно, не повторится. А можно спросить…
— Да папа тут с визитом.
Увидев, что лицо женщины стало от страха серым, Матильда громко рассмеялась.
— Со светским визитом. Папа просто хочет побеседовать с одной журналисткой. А я тем временем хочу поговорить с бесценным другом нашей семьи.
Поклонившись, администратор провела Матильду и Стефани к кабинету президента.
— Все думают, что президент главной корпорации этой планеты имеет штаб-квартиру на верхнем этаже небоскреба, — рассмеялся лысый человек с недобрым взглядом. — Но на самом деле она расположена на самом первом этаже. Наиболее безопасном от потенциальных ракетных атак.
— Мудро, как и все, что Вы делаете, мистер Лютор, — подошла к лысому Матильда, запросто уселась ему на колени и поцеловала прямиком в лысину.
— Я слышал, твой отец тут…
— Да папа, как всегда, со своими тараканами. Он погнал за этой тележурналисткой, Лоис Лейн. Хочет, чтобы она сочинила следующую главу его биографии. Первую он сочинил сам. И она звучит правдоподобно. Однако для того, чтобы история жизни звучала правдоподобно, ее должны сочинять несколько людей, не так ли, мистер Лютор?
— Мати, Мати, — ласково погладил сидящую на коленях девочку лысый. — За тобой не способны успеть никто. Ни твой отец, ни Вандал Саваж, ни Раш. Чего ты хочешь на самом деле в этот раз?
— Ну, чего я хочу на этот раз, — Матильда встала с колен и еще раз поцеловала в лоб лысого. — Я хочу, чтобы у моей подруги Стефани Блейк – вот этой, той, что скромно сидит в углу, — было гарантированно безоблачное будущее. Если вдруг не выйдет в Готэме, то хотя бы тут в Метрополисе. И последнее слово – папа просил за нее.
— Я понял, — лысый сразу взялся за телефон.
— Есть две вакансии, — через две минуты объявил Лютор. — Может быть администратором в одном из принадлежащих “Лекскорпу” отелей. Или в одном из его же ресторанов.
— Чудно, — кивнула Матильда. — Мы это будем иметь в виду. Папе от Вас привет передавать?
— Знаешь, меня бы больше устроило наше с тобой общение. А твой отец… не самый лучший человек для общения.
— Это всегда очаровательно слышать, — открыл дверь ногой Человек с улыбкой.
— Папа, — тут же взяла за руку отца Матильда. — Мистер Лютор только что предложил несколько потенциальных вариантов работы для Стефани. А мы ведь это ценим, не так ли, Стефани?
— Так точно, — отдала честь Стефани.
— Просто великолепно, — хохотнул Человек с улыбкой. — Но я всегда пользуюсь шансом по-настоящему пожать друг другу руки настоящему другу. Итак…
— Да, — протянул руку магнат.
Они пожали руки.
— А теперь, дети, вперед к машине, мы едем дальше, — скомандовал Человек с улыбкой.
— Не знаю, повезло или не повезло тебе с ней, — похлопал его по плечу Лекс.
— Что ты можешь про такое знать? Ты можешь бесконечно клонировать Лен Лютор, — и которую из них согласишься назвать дочерью?
А эта моя. Только моя.
— Не могу не согласиться. Но… эта…
— В ней моя психопатия, моя жажда власти, мой ум и моя безжалостность.
Придет время – и Дарксайд преклонит перед ней колено.
— Это невозможно, — вздохнул лысый.
— Невозможное – это моя специализация, — хохотнул Человек с улыбкой. — И не забудь убрать трупы секретарши и всей охраны на этаже. Это Мати морочится с этим вопросом. А я убиваю просто и сразу.
— Счастливой Вам семейной поездки, — вздохнул Лютор.

Вадим Григорьев.