EmperorJoker

Глава 2. Жизнь налаживается

“Похоже, жизнь налаживается”, — подумала Карен.
С тех пор, как за ней закрепилась репутация подруги самого опасного из пациентов, отношение к ней и со стороны персонала, и со стороны пациентов резко изменилось.
Повара стали выдавать ей намного более вкусную еду и даже включили в рацион мороженое, хоть Карен оно никогда особо не нравилось. Охрана больше не толкала грубо в спину, а вежливо просила пройти. Санитары дружелюбно улыбались каждое утро.
Каждый из них надеялся, что во время следующего бунта его пощадят.
Что же касалось пребывания в общем зале, то с решением Карен смотреть какой-либо фильм или телепередачу при молчаливой поддержке ее нового друга проблем не возникало.
Она очень осторожно пыталась наладить с ним общение, но даже на самые простые вопросы он в основном отвечал односложными предложениями – еще хуже, чем Кэти.
О Кэти она, впрочем, тоже не забывала и периодически приглашала посидеть на диване втроем, надеясь, что пребывание в “ближнем круге” немного расшевелит ее.
Затем однажды вечером статус-кво резко изменилось.
В зал вошел новичок, молодой человек в очках, несколько минут постоял у стены, пристально смотря на зеленоволосого, а затем подошел и уселся на диван рядом с ним, по другую сторону от Карен.
— Здрасьте, — начала она. — Кто Вы и какими судьбами тут?
— Я не обязан отвечать на вопросы подстилки фальшивого Джокера.
Ответ Карен не понравился.
— Он меня обидел, — сказала она белокожему другу, взяв его за руку. — Врежь ему, пожалуйста.
Тот хохотнул и со всей силы двинул очкарику по лицу. Тот упал на пол.
— Понравилось, правда? – улыбнулась Карен.
Зеленоволосый снова захохотал, кивнул и врезал ей тоже по лицу.
— Ему действительно понравилось, — услышала она саркастичный голос очкарика, лежа на полу.
— Если не замолкнешь, двину тебе я и уже ногой, — рявкнула она в ответ.
— Так, дамы и господа, занимайте свои места, настало время вечернего киносеанса, — объявил подошедший к ним санитар. И Карен, и очкарик тут же уселись на диван, как ни в чем не бывало, по разные стороны от обидчика.
— Сегодня у нас на выбор “Коммандо” и “Неспящие в Сиэтле”.
Все промолчали, ожидая решения Карен.
— Кэти, а ты что хочешь? – как обычно спросила она.
Пока юная мексиканка задумчиво молчала, Карен заметила, как новый пациент внимательно посмотрел на нее.
— А можно предложение? – произнес он. Все сразу повернули головы.
— Что если хоть раз превратить киновечер в музыкальный вечер? Здесь ведь наверняка есть нужные диски? – он посмотрел на Карен.
Секунду подумав, она кивнула и посмотрела на санитара, переадресовав вопрос ему.
— Можно, конечно, — осторожно сказал он. — А какой выберете?
Карен и очкарик вновь переглянулись, и она снова кивнула, давая ему право сделать выбор.
Немного покопавшись в предложенной коллекции, он выдал санитару диск, который тот тут же без малейших возражений поставил.
Когда зазвучало танго из “Правдивой лжи”, новый пациент внимательно осмотрел зал.
— И на первый танец приглашается… самая красивая девушка из всех присутствующих.
Он подошел к Кэти и протянул руку. Она поначалу растерялась, но все же приглашение приняла.
Оба они не были хорошими танцорами, но невозможно было не заметить, что на лице юной мексиканки, наконец, появилось нечто похожее на радость.
Когда начался их третий танец, Карен подошла к самому низкорослому из пациентов.
— Джервис, тебе этот тип никого не напоминает?
— Напоминает, еще как. Только пока не могу понять кого. Не из наших точно. Может, в телевизоре видел.
— В телевизоре… Черт. Точно… Слушай, я сейчас подойду и разобью их пару, чтобы выяснить, зачем он тут. А ты в это время потанцуешь с Кэти, хорошо? Ты ведь умеешь танцевать?
— Обижаешь, — гордо поднял голову маленький человек. — И разбивают, если уж на то пошло, мужчины, а не женщины.
— Прошу прощения, молодой человек, — обратился он к очкарику, — но лучшая леди не должна весь вечер принадлежать лишь одному партнеру.
С этими словами он взял Кэти за руку и увел подальше на очередной танец.
Рукой нового пациента тут же завладела Карен.
— Не знаю, как и благодарить, — прошептала она, приступив к танцу. — Для Кэти это однозначно будет прогресс. И как ты это быстро заметил, доктор.
— Не понимаю, о чем Вы говорите, — он опустил глаза.
— Не сразу я тебя узнала. Но телевизор, как ты видишь, есть даже у нас. И зрительная память у нас получше, чем у здешних докторов и санитаров.
Ты один из авторов книги о Джокере, издававшейся пару лет назад. В ходе ее рекламы очень мельком показывали фото твои и твоего соавтора. Но поскольку такого рода информацию мы, тут сидящие, знаешь ли, запоминаем лучше, чем название новой зубной пасты, то делать вид, что это не ты, бесполезно.
Я могу позвать охрану и рассказать о своих догадках. На данном этапе меня даже послушают.
— Не надо звать охрану, — прошептал очкарик. — Что ж, придется выложить карты на стол.
Я действительно соавтор бестселлера о пребывании Джокера в Ви-Центре. Меня зовут Джеймс Грей. Я работал в Ви-Центре и был приставлен непосредственно к Джокеру, изобретал многочисленные теории. И все они оказались смехотворными в тот день, когда он просто освободился, взял весь центр под свой контроль и забрал себе все его финансы и разработки.
С тех пор меня это не отпускает, эта тема, эта личность. Поэтому я воспользовался некоторыми давними связями, сымитировал пару простых приступов, мне приписали небольшой криминальный опыт – и я попал сюда. Здешней администрации ни в коем случае не надо знать, кто я.
— Мда, доктор… могу я звать тебя Джимми… ты в своей амбициозной одержимости дошел до такой степени, что тебе место именно здесь, — поставила свой диагноз Карен.
— Но, с другой стороны, — продолжила она, еще немного потанцевав. — От тебя может быть польза. Ты поможешь мне пробудить к жизни Кэти и, возможно, некоторых других. А я покажу тебе настоящего Джокера.
— А откуда ты можешь знать, какой настоящий? – скептически посмотрел на нее очкарик.
— Простенько, дурачок. Настоящий – тот, кто будет здесь, но никогда не будет в качестве заключенного.
— Ты имеешь в виду… но… — в этот момент музыка перестала звучать. Карен, подмигнув собеседнику, кивнула санитару, поцеловала белокожего и гордо удалилась в свою камеру.

— Как же здорово снова быть дома, — заявил человек с черным черепом, выходя из лифта в свои роскошные апартаменты вместе с человеком в очках в сером костюме. — Самое время громко отпраздновать мое возвращение.
— И кого же мы ждем? – поинтересовался его собеседник.
— Меня, — после этих слов к ним приблизилась невысокого роста азиатка в сером брючном деловом костюме и в очках.
— О, Вы уже здесь, мисс Ли, — череп оскалился. — Знакомьтесь. Дэвид Сатаби – мисс Ли. Мисс Ли – мистер Сатаби.
Вы оба мои правые руки, но драться вам нет нужды. Дэвид занимается моими делами в Готэме. Мисс Ли занимается моими делами за их пределами, в частности связями с моими новыми друзьями.
— С “Тьмой”? – спросил очкарик.
— Они не любят, когда их так называют, — ответила азиатка, сурово взглянув на спросившего.
— Ой, да зачем сейчас про будущее, — махнул рукой черепоголовый, беря в руки бокал шампанского. — Сейчас надо про настоящее. Или про прошлое.
Ты, скорее всего, не знаешь об этом, Дэвид, но чертов Кобблпот не довольствовался тем, что выставил меня из Готэма.
Он нанял “100”, элитнейшую международную организацию киллеров. 100 стран, 100 работающих вместе убийц, никакой конкуренции, цель одна: убедить весь мир, что если “100” берется за дело, то оно его до конца доводит.
Уже очень скоро я понял, что ни в Штатах, ни в Европе мне найти тихий уголок и пересидеть, мягко говоря, не светит, поэтому махнул в Азию. Но, оказалось, и там у них свои люди.
Знающий человек посоветовал идти в горы. Туда, откуда белый странник или вовсе не возвращался, или возвращался совсем не таким, каким ушел.
И я туда пошел, ничего другого мне не оставалось. К тому времени у меня уже был полный ноль в плане финансов и людей, никакой провизии, лишь немного воды.
Я думал, что, если подамся в горы, “100” потеряет мой след, но не тут-то было. Один из них шел, то есть полз по горам, за мной три дня. Мы оба не спали все это время и прекрасно друг друга видели. В итоге горный воздух одолел его первым – он заснул.
Это был первый раз, когда я попробовал, каково на вкус сырое человеческое мясо.
Но требовалось лезть дальше, и я полез. Звучит это намного проще, чем было в реальности. Тебе, Дэвид, когда-нибудь доводилось прожить неделю, пожевывая одну лишь травку и слизывая с нее капли росы? Сомневаюсь. А вот мне довелось.
Тем не менее, каким-то образом ползти все время вверх и вверх я смог. И даже в итоге увидел обещанную святую обитель – монастырь на горной вершине. Увы, до него было еще ползти и ползти, а у меня совсем не было сил.
В тот момент, когда я думал, что это финал, я увидел ее.
Самую красивую из когда-либо виденных мною женщин. Она собирала цветы… эти дурацкие синие цветы.
Не старше двадцати уж точно. Заметив меня, она сразу начала что-то лепетать на языке, который я понять не мог. Дала попить, быстро нашла, что поесть.
Но… надо было идти дальше, а я не знал, на сколько дней меня хватит. Поэтому, как только она отвернулась, я врезал ей по затылку камнем и…
— Роман, пожалуйста, не продолжай!
— Нет уж, Дэвид, я продолжу.
На вкус она была на порядок нежнее, чем посланный за мной “100” киллер. Остатки я сжег, а кости разбросал так, что концы в воду однозначно – готэмская школа. А потом сидел и целую ночь смотрел на эти дурацкие синие цветы.
Очевидно, много было в ней жизненной силы, поэтому до монастыря доползти я в результате смог.
Не могу сказать, что встретили с распростертыми объятиями, но не прогнали, внутрь пустили. Им не до того было – искали внучку настоятеля монастыря (в юные годы он, видать, тоже был не совсем святым человеком). Пару дней назад она ушла собирать цветы и пропала. Эти дурацкие синие цветы.
Ты не поверишь, Дэвид, но мне там понравилось. Никаких удобств, но к этому я за последние месяцы привык. Никаких вопросов. Очень простые ритуалы. И каждодневная тяжелая физическая работа.
Я не отказывался ни от одного ее вида, будь то вскапывание их огорода, переноска тяжеленных мешков с зерном или чистка нужников. Я всегда молча делал то, что мне сказали, то есть куда указали пальцем.
Мне понравился настоятель. Седой старик, во взгляде полный уход от реальности. Но не в стиле “Аркэма”, наоборот, умиротворенный, в полном покое с собой внутри и снаружи. Даже когда ему, как я понял, докладывали о том, что найти его внучку никак не могут, выражение его лица не менялось. И вот после этого мне просто стало интересно.
Через месяц я выяснил, что некоторые из монахов знают английский. От них я узнал, что настоятель раньше был очень, очень грешным человеком, но давно оставил прежнюю жизнь позади. Они сказали, что теперь он святой человек. И каждое утро кормит птичек.
Однажды я встал пораньше, прокрался во двор и хорошенько спрятался. На рассвете настоятель действительно вышел кормить пернатых. Они слетались к нему отовсюду, буквально садясь на руки. В эти моменты его лицо оживало. На нем появлялась улыбка. Именно тогда я понял, что он всего-навсего человек.
Не так далеко от монастыря росли ягоды, к которым один из знавших английский монахов посоветовал не прикасаться. Естественно, при первой же возможности я их аккуратно собрал.
Первым, кто их попробовал, был прикормленный одним из монахов кот – то есть котенок снежного барса. Вторым – сам монах. В обоих случаях трупы найти не смог бы никто – готэмская школа, как я говорил.
Каждое утро я наблюдал за тем, как настоятель кормит своих любимцев. Я засек, из какого ящика он берет для них корм.
Одной ночью я добавил туда яд из ягод.
На следующее утро птички, как обычно, слетелись. Но на другой день их было вдвое меньше. На третий и вовсе прилетело штуки три. Остальные, кто не умер, поняли: он несет смерть.
И наступил день, когда настоятель, как обычно, вышел на рассвете – и к нему не прилетела ни одна птичка. На его лице больше не было улыбки. Я б сказал, впервые на его физиономии я заметил в тот день другое выражение. Оно больше напоминало боль.
На следующий день он не вышел на рассвете вообще. Все монахи выглядели обеспокоенными в тот день, поэтому я взял инициативу на себя. Через знающих английский я объяснил остальным, что, если настоятель утратил вкус к жизни, можно попытаться поразнообразить его рацион, и меня после кратких дебатов пустили на кухню.
Яд из ягод в его пищу я добавлял аккуратно, постепенно. Но он сдал раньше, чем я думал. Последние две недели просто лежал, смотря в одну точку.
Тогда я и пришел к нему – раньше он меня практически не замечал, даже когда видел. Я пришел и сунул ему под нос цветы. Эти дурацкие синие цветы.
Судя по взгляду, он понял, только уже ни сказать, ни сделать ничего не мог. Он скончался через час.
Поскольку после его кончины все снова растерялись, я взял с собой двух знавших английский монахов, достаточно провизии и воды и начал путешествие вниз. До подножия горы, как ты понимаешь, живым дошел лишь я. Монахи на вкус оказались так себе, хотя необходимый прилив сил обеспечили.
Ну как история? — черепоголовый поинтересовался у своих гостей.
— Роман… при всем уважении, если ты хотел заставить меня не спать всю оставшуюся ночь, у тебя получилось, — поморщился очкарик.
— Высокий интеллект, слабый желудок, — покачал рассказчик своим черепом. — Что Вы скажете, мисс Ли?
Улыбнувшись, азиатка пожала плечами.
— То, что в по-настоящему стоящий монастырь Вас, мистер Сионис, не пустили б и на порог. То, что настоятель, погибший от растущих в его же районе ягод, достоин именно такой смерти. И то, что если обладать хоть минимальными навыками выживания, то даже в тех горах можно прожить без каннибализма. Получив при этом намного большее удовольствие. Мясо пасущихся там оленей и яйца гнездящихся там птиц на вкус значительно вкуснее и нежнее, чем необработанная человечина.
— Вот это хороший ответ, — одобрительно кивнул черный череп. — А теперь приступим к празднованию…

Открыв глаза, Анжела удивленно уставилась на торчащую перед ней маску Порки Пига.
Стоило ей двинуться, как сильные руки схватили ее за плечи.
— Проснулась, черт, — вздохнул “Порки” – и тут же заработал удар ногой в пах.
— Ау… Вот же ж, — и он грязно выругался.
— Да держи ж ее крепче! – рявкнул незваный гость на своего напарника.
— А ты не стой слишком близко, — огрызнулся тот в ответ. — Видишь же, что штучка еще та.
Как бы Анжела не сопротивлялась, ее грубо притащили из спальни в гостиную, усадили на кресло и крепко связали.
— Итак, детка, — достал нож “Порки”. — Сейчас ты расскажешь все о своем бойфренде. Тебе ведь не хочется, чтобы на твоем милом личике появились шрама два или три?
— О ком вы? Я уже полгода ни с кем не встречаюсь…
— О, она решила изобразить дурочку, — повернулся “Порки” к своему массивному напарнику в маске Дракулы.
— Я говорю о твоем бойфренде, который очень любит ходить в зеленом и обожает вопросительные знаки.
— Эдвард? О, небо, я не помню, когда в последний раз видела его. Мы и вместе-то были… всего пару раз.
— О, а теперь подробности, — съехидничал “Порки”, взяв Анжелу за шею.
— Обойдешься без подробностей, — послышался глубокий суровый голос из темноты.
— Кто там? – испуганно спросил “Дракула”.
— А как ты думаешь? – саркастично поинтересовался голос. – Ты, Рэнди “Бугай” Рейнольдс, первый арест в 13? А ты, Майкл “Заноза” Осборн, два года за вооруженное ограбление?
Ваш черепоголовый босс наверняка впал в отчаяние, если стал набирать в Общество Фальшиволицых шваль вроде вас. Впрочем, умом он никогда не страдал.
Итак, вы уже поняли, кто я?
Я мщение. Я ночь. Я…
В этот момент люди в масках, переглянувшись, со всех ног помчались прочь.
— Фух. Вроде вышло. Столько раз слышал это сам, что даже удалось сносно изобразить, — человек в зеленом костюме и цилиндре и в черных очках вышел из темноты, подошел к Анжеле и освободил ее от веревок.
— Эдвард! – она тут же обняла спасителя.
Он нежно поцеловал девушку и тут же постарался освободиться из ее объятий.
— Одну минутку, моя дорогая. Этим двоим надо преподать небольшой урок, чтобы они знали, с кем можно связываться, а с кем нет.
— Но ты ведь не убьешь их… правда?
— Конечно, не убью. Как ты могла такое подумать? Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что у меня совсем другие методы.
Подойдя к окну, человек в зеленом засек удирающих Фальшиволицых, положил на плечо свою трость как снайперскую винтовку и тщательно прицелился.
— Ой! – вскрикнул на бегу “Порки”.
— Ай! – схватился за зад “Дракула”.
— Вот и все, — подойдя к Анжеле, ее спаситель развел руками. — По одному уколу каждому грубияну в точности в то место, которым они привыкли думать.
— Эдвард, — она посмотрела на него счастливыми глазами. — Кто еще знает, что в груди так называемого суперзлодея бьется настолько благородное сердце? Я знаю, ведь ты уже спасал меня раньше от… Головоломки, так ее звали?
— Совершенно верно. Я могу удалиться прямо сейчас, моя работа тут закончена…
— Я не хочу, чтобы ты уходил…
Через два часа он поднялся с кровати, взял телефон, зашел в другую комнату и закрыл дверь.
— Харви? Да, мне тоже не спится. Я копнул глубоко, но Сионис меня засек. И пустил за мной своих псов. Они стали шерстить всех, кто может знать что-либо о том, где я, вообще всех, кто меня когда-либо знал. Я шел за ними двое суток, то и дело натыкаясь на трупы… Нет, они больше не проблема. Замечательнейший южноамериканский яд убил их через полчаса после того, как иголки воткнулись к ним в зад. Преимущество от близкого общения с психопатическими роковыми ботаничками.
Да, ты абсолютно прав, лютует черепоголовый не зря. Суть я выяснил и, кажется, знаю, как мы сможем эту партию сыграть. Пора готовить наш ход.

Вадим Григорьев.