EmperorJoker

Глава 19. Зеркало

— А потом я услышала, как снижается вертолет, и побежала к нему. Вот и вся история, — закончила свой рассказ Хелена во время ужина.
Брюс задумчиво кивнул, допил свой чай, поднялся и пошел к выходу из столовой.
— И это все? – негодующе поинтересовалась девочка. – И больше никакой реакции? Меня вообще-то похитили, мист… а черт, отец. Когда я была под твоим присмотром.
— Ты сама сказала, что это было скорее приключение, чем похищение. И если б не хотела быть похищенной, то сразу рассказала бы мне о телефонном разговоре со своим новым лучшим другом.
— Он не мой лучший друг! – возмутилась Хелена. – И я бы рассказала… но ты слишком был занят беседой со своим невидимым другом. Тем, кого зовешь Альфред. Ты бы меня просто не услышал. Как не слышишь теперь.
Произнеся это, она тут же замолчала, испугавшись сказанного.
— Я… я не хотела, — начала Хелена совсем другим голосом.
— Не беспокойся, — махнул рукой седой человек. — К тому, что меня предают близкие люди, я привык… привык давно. И не сложилось у нас ничего с твоей мамой не из-за ее предательств, ведь именно она меня к ним и почти приучила. Ты думаешь, я бы не принял вас, зная о тебе? Будь она в сто раз грешнее, чем есть, этого бы не случилось. Но Селина осталась Селиной – во всем. Она предпочла устроить тебе очень непростую жизнь, лишь бы оставаться независимой. Не подчиняться никому. Делать то, что захочет. Красть, что захочет. Любить, кого захочет. Предавать, кого захочет.
И лишь чудовище, которому опять захотелось поиграть в свои игры именно со мной, заставило ее передумать. У него не осталось против меня ни одного рычага, поэтому оно изобрело новый. Ему она подчинилась, они все ему подчиняются. И ты, похоже, пошла в нее.
— Вовсе нет, я не… — начала Хелена, но Брюс уже закрыл дверь.

— Я знаю, что ты скажешь, Альфред, — произнес Уэйн, идя по коридору. — Альфред?
Он удивился, не услышав привычного голоса, звучавшего лишь у него в ушах. Ответом была тишина.
Подойдя к большому зеркалу в коридоре, Брюс внимательно посмотрел в него.
Однако на этот раз в отражении, где он привык видеть ныне покойного верного дворецкого, материализовалась совсем другая фигура.
— Не совсем Альфред, — отвесил поклон белокожий человек в фиолетовом костюме. — Но готов всегда служить, мой господин.
Он громко захохотал.
Брюс размахнулся со всей силы, но в последнюю секунду остановился.
— Да-да, — насмешливо посоветовал человек в зеркале. — Врежь как следует. А еще лучше – треснись о стекло башкой со всей силы. Ты ведь понимаешь, что это не поможет. Я всего лишь плод фантазии, проекция, существующая только в твоей голове.
Хочешь избавиться от меня грубой силой – вперед. Перебодаешь все стены в своем особняке (я умею быть навязчивым, ты знаешь), а на утро в психушке окажешься – не в “Аркэме” и тем не менее. Ты и так уже в шаге. Всего лишь одном шаге.
— Чего тебе надо? – прорычал, глядя в зеркало, Уэйн.
— Как всегда – твою душу, — уверило насмешливое отражение. — Жизнь твоя утратила прежнюю ценность уже давно. А вот душа… все еще в цене на некоторых рынках.
И в данном случае твоя душа – это она.
— Вовсе нет! Я едва ее знаю.
— Зато я знаю ее уже довольно хорошо. Тебя не удивляет этот поворот?
— Не удивляет. Ты не в первый раз подбираешься ко мне по-настоящему близко. Дэмиен…
— О, это было просто, — беззаботно махнул рукой белокожий в зеркале. — Я всего лишь дал ему любовь. Взрослую любовь. Поправка – ту взрослую любовь, которую он только и мог принять, со своим, исковерканным детством с Талией и тобой, так и не выросшим сознанием. Тебе мне спасибо надо сказать, а не обижаться.
А что бы дал ты? Превратил бы в свое подобие? Чтобы он, как и ты, доживал дни в одиночестве?
И если девочка тебе действительно не нужна… что ж, на такой товар всегда найдется покупатель.
Она будет расти, как сочту нужным я. С твоими финансами и твоей фамилией – и то, и другое пока что ценится, и, думаю, будет в цене еще долго.
Я еще не решил, станет она влиятельнейшей фигурой в Вашингтоне или грозой преступного мира Готэма… да пусть даже всей страны. Или и тем, и другим сразу – вот был бы интереснейший эксперимент! Но одно я уже запланировал точно. Как только ей исполнится семнадцать, мы с ней съездим в Рим и… Говорят же, что есть вещи, которые не стареют. Я одна из них.
Обо мне, конечно, судачат всякое, но в случае с твоим безмозглым отпрыском этот вариант меня ни секунды не интересовал. А вот с ней… — и зеленый глаз ехидно подмигнул.
— Животное! – заорал Брюс, круша стулом стекло с ненавистным образом.
— Отец! – выбежала в коридор Хелена. – Что случилось? Что… Зачем ты разбил зеркало?
Громко дыша, Уэйн поставил стул на пол и начал собирать осколки. Немного помедлив, дочь начала помогать ему.
— Тебе нехорошо? – спросила она, внимательно глядя в глаза родителя.
“Как я и говорил – всего лишь один шаг, — звучал в ушах у Брюса ненавистный саркастичный голос. — И ты почти его сделал. Еще одна такая выходка – и она просто вызовет санитаров, и никто ее в этом не упрекнет. Думаю, даже ты, со своими размякшими в пещере мозгами, уже понял, что надо делать дальше…”
— Понял, — просто ответил седоволосый.
— Что “понял”? – спросила, насторожившись, Хелена.
— Понял, что в этом особняке надо как следует убрать, особенно в тех комнатах, куда не пускают посторонних… а там не убирали очень давно.
Посмотрев на это зеркало, я… рассердился на себя за то, что не убирал здесь все эти годы. Этим раньше занимался Альфред… мой дворецкий. Это с ним, как ты заметила, я иногда говорю.
— Я поняла, — быстро начала девочка. — Я, я ничего такого в виду не имела, куча людей говорит сама с собой… то есть с кем-то еще, живыми или мертвыми…
— Пожалуй, этому дому нужна капитальная уборка, — поднялся с колен Уэйн, бросив осколки в мусорную корзину. — Но мне понадобится серьезная помощь.
И он по-дружески подмигнул Хелене.
— Всегда готова, сэр! – быстро отдала честь она. – Мне иногда и приют целиком драить приходилось, когда директриса не в настроении была, так что я могу…
Улыбнувшись, Брюс наклонился и обнял дочь, которая тут же крепко прижалась к нему.
— А теперь я тебе кое-что покажу, — взяв за руку, он повел ее за собой.

— Почему именно тираннозавр? – спросила Хелена, впервые зайдя в Бэтпещеру. – В юрском периоде существовали намного более серьезные хищники.
— Хах, — Уэйн рассмеялся, немало удивив девочку. — Такого вопроса мне еще никто не задавал. Все в лучшем случае спрашивали, что делает динозавр в моей пещере. Что ж…
На одном из не столь отдаленных от Готэма островов был устроен парк развлечений с механическими динозаврами. Сначала он был дико популярен, и все меры предосторожности были вроде бы соблюдены. Однако со временем начали появляться жертвы – то одного, то другого до смерти жевали механические челюсти. Власти острова пытались это замолчать, выдавая за редкие несчастные случаи, поскольку парк был единственным стабильным вливанием в местную экономику. Тогда родственники жертв приехали в Готэм и обратились ко мне. Я начал расследование и быстро выяснил, что все погибшие так или иначе связаны с директором парка. Как оказалось, он долгие годы был с головой в криминальном мире, и у него хватает врагов.
Однако доказательств не было, а кто поверит человеку в маске? Да даже если и поверит, в суде это не будет стоить ничего. Поэтому однажды ночью я директора спровоцировал. Громко заявил, что знаю о нем все, и предложил сдаться. Точно знал, что он, решив, что ночной парк пуст, натравит на меня сразу всех своих механических чудовищ. Так и случилось. И в ту ночь не только тираннозавры открывали зубастые пасти в надежде меня проглотить, но и травоядные диплодоки внезапно стали кровожадными хищниками, а крылатые птеродактили носились над головой, как истребители, щелкая клювами.
— Ва…вау, — только и сказала Хелена.
— Я вышел победителем из битв со всеми динозаврами. Потому что… потому что это то, что я делаю. И делаю хорошо. Тогда директор, поняв, что разрушил свой собственный парк, попытался сбежать, но был тут же пойман, поскольку на самом деле я был не один. Со мной были двое репортеров, которым была обещана сенсация, и двое полицейских офицеров, посланных моим давним другом. А этот Ти-Рекс? Он единственный из всего парка остался сравнительно невредимым. Хоть он и недееспособен, так сказать. Он уже больше никого не сможет сжевать.
— Вот это история! – восхищенно произнесла дочь Человека – Летучей Мыши. – Почему б тебе не написать книгу, как это сделал Освальд Кобблпот? Пусть даже под псевдонимом, пусть даже подав в роли автора совсем другого человека. Просто… я чувствую, что ты знаешь столько замечательных историй, которые кроме тебя не расскажет миру никто.
— Об этом я, если честно, не думал, — улыбнулся отец. — Но, похоже, мне пришел в голову подходящий вариант. Я буду рассказывать их тебе, каждый вечер. А уже ты решишь, что делать с ними. Вдруг однажды в тебе проснется писательский талант, и ты преподнесешь их миру как…
— Как современные подвиги Геракла! Или как новую “Тысячу и одну ночь”!
— Тебе нравятся древние мифы?
— Да… и в приютах, как ни смешно, мне удалось найти несколько хороших книг, про них рассказывающих. Только, отец, мне хочется спросить… относительно сказанных им слов…
— Он умеет сказать такое, что будет долго отравлять душу, — невозмутимо кивнул Брюс. — Привыкай к этому. Это его талант, один из многих.
— Не то чтобы именно отравляло… просто… он сказал, что добро считает, что ему достаточно просто существовать, оно ведь и так, само по себе, замечательно. А зло всегда что-то ищет, всегда чем-то недовольно, как бы двигатель прогресса.
— И как всегда наврал, — положил девочке руку на плечо Уэйн. — У этого дьявола всегда был лживый язык. И ты хочешь, чтобы я дал достойный его утверждению ответ?
— Больше всего на свете, — уверила его Хелена.
— Что ж, это проще простого. Он много лет пытался превратить наши ранние годы в его историю. Об улыбающемся Робин Гуде, явившемся однажды, чтобы бросить вызов власть держащим и действующим с их согласия ночным мстителям, держащим в страхе бедных и страждущих.
Только все было по-другому. Когда я впервые надел костюм, я сделал это в первую очередь для того, чтобы защитить моих близких. Альфреда, моего дворецкого. Женщину, которую я в то время любил. Если б я начал борьбу без маски, их сразу бы убили, как и меня. Тогда весь город был во власти мафии. Мэр, судьи, прокуроры, комиссары – всех назначал криминальный клан Фальконе. Я даже не мог командовать своей собственной компанией, будучи миллиардером, — настолько сильна была их коррупция. Я был один, когда начинал, но быстро нашел союзников. Сначала одного, потом другого.
— То есть на самом деле Робин Гудом был ты, — радостно улыбнулась девочка. — Один… почти один… против всех?
— Что ж… можно это и так назвать. Но это сработало. Жители Готэма поддержали новых, не связанных с мафией кандидатов, и в какой-то момент казалось, что победа однозначно за нами. Мы столько в это вложили, я и мои немногие союзники, что она казалась нам такой сладкой. Она затуманила нам глаза. Нам казалось, что город может быть полностью очищен от преступности. Как же наивен я был тогда.
Вот тогда и возник он, взявшись из ниоткуда. Хотя на самом деле он просто был одним из многочисленных мафиозных киллеров, у которого оказалось больше фантазии, чем у остальных. Который решил, что это его звездный час. И примерно так это и выглядело, поскольку к такому я был в то время не готов.
Его примеру последовали многие другие. У них уже было значительно хуже с фантазией, зато они появлялись каждую неделю – новые имена, новые гаджеты, но все та же рутина. Всех их удавалось бить за один раз.
А потом началось нечто худшее – слияние мафиозного криминального мира с “костюмными” преступниками. В то время как оставшиеся при власти Фальконе считали оскорблением для семьи связываться с психами, их конкуренты действовали гибче. Первым среагировал уже известный тебе Кобблпот, чья писанина, между нами, именно что бездарна.
— Не могу не согласиться, — кивнула Хелена. — Но там уж очень интересные события и персонажи.
— Это потому, что они взяты из жизни, а она была в те годы намного увлекательнее, чем все, что мог изобрести Кобблпот. Он, конечно, сыграл свою роль. Начал наводить мосты. Брал под протекцию мафиози, боявшихся, что в отсутствие Фальконе их задавят психопаты в костюмах. Нанимал в качестве мускулов тех же пациентов “Аркэма”, выбирая из них наиболее способных и вменяемых, прочих же уничтожал руками их же сокамерников. И, хоть у меня нет никаких доказательств, я допускаю, что с твоим белокожим другом…
— Пожалуйста, не надо, никакой он мне не друг! – взмолилась девочка.
— Хорошо, больше не буду. С белокожим чудищем Пингвин сговорился на самом раннем этапе. Первый отвлекал мое внимание, пока второй строил свою преступную империю. И когда первому требовались какие-либо ресурсы, деньги, оружие или химикаты, второй их охотно предоставлял. Только вот долго такие альянсы не длятся, а уж с ним тем более.
— Стоп! – подняла палец Хелена, внимательно глядя в глаза отца. – Когда ты говорил про альянсы… то что-то в твоем лице изменилось. Ты тоже сотрудничал… с ним?
Молчание длилось несколько минут. Хелена уже думала, что придется идти наверх, не дождавшись ответа, но отец, наконец, заговорил.
— Что ж, наблюдательная ты… или в мать, или в меня, тут определить трудно… Было несколько случаев. Когда только он мог помочь найти носителя смертельной инфекции, проникшего в Готэм. Когда только он имел связи с организаторами крупнейших терактов на территории Штатов. В половине таких случаев это была изначально его собственная шарада. А во второй половине он вел игру абсолютно честно, даже зная, что в итоге вернется в наручники. Так что предугадать в случае с ним было почти невозможно.
— Если он снова позвонит, что ему сказать? Или сразу прервать звонок?
— Нет, это было б невежливо, — подмигнул Брюс. — В конце концов, он ведь тебе даже не нагрубил. Просто скажи ему, что у тебя на него времени нет, есть более интересные занятия. Завтра я отведу в тебя в свою компанию, официально представлю нынешнему руководству как свою дочь. Не бойся, это займет не больше получаса. Потом мы пойдем в зоопарк, который я щедро спонсирую, и ты сможешь в сопровождении специалиста зайти в любую клетку, в какую пожелаешь.
— Ух… ты… — вздохнула Хелена, широко открыв глаза. — А быть твоей дочерью… оказывается… весьма неплохо.
— А потом мы снова пойдем в пещеру, и я расскажу тебе историю любого из ее экспонатов, который тебе понравится.
— Что ж… звучит просто здорово, — подойдя к отцу, девочка поцеловала его в щеку, пожелала доброй ночи и пошла в свою спальню.

— “У этого дьявола всегда был лживый язык”… Не дали б тебе под зад копняка, ты бы и не зашевелился, — прошипел Человек с улыбкой, снимая с головы шлем. — Эта чертова аппаратура, устанавливающая минимальный телепатический контакт, с каждым разом все больше напрягает. Я даже начинаю жалеть о том, что убил всех ее создателей до того, как они успели изобрести что-нибудь получше.
— Марта! – махнул он рукой. Тут же скелет в плаще и маске Человека – Летучей Мыши принес ему чашку кафе.
— Смотри, Марта, как я успешно налаживаю жизнь твоего бестолкового сына, — он указал на экран. — Того и гляди, он действительно устроит генеральную уборку в поместье. За все эти годы.
— Я хочу помочь Брюсу! – уверил хозяина робот-скелет. – Я должна помочь Брюсу.
— О, ты и поможешь Марта, — ответил саркастичный голос. — Как только наш добрый друг Уэйн признает чадо своей дочерью официально, на публике, ты спрыгнешь с крыши, обнимешь обоих и скажешь “Сыр!” Это будет однозначно незабываемо, с таким-то количеством фоторепортеров.
Кстати, Марта, ты у нас скелет начитанно запрограммированный, поэтому напомни, что там Мефистофель у Гете сказал насчет того, что он слишком добрый?
— “Я частица той силы, которая постоянно стремится делать зло, а совершает только благо”?
— Да, оно. Не хочу быть такой частицей. Поэтому доставь сюда случайный потенциальный труп. А лучше два. Или три.

Человек в военной форме лет сорока, взяв телефон, продолжал наблюдать за Человеком с улыбкой на экране.
— Нет, босс, никаких серьезных изменений. Да, по-прежнему безмятежно считает, что все нити у него в руках. Визуальный контакт поддерживается постоянно, звука стабильного пока не можем получить… он слишком глубоко под землей сидит. Точно знаем, что он отпустил всех людей, оставил только эти игрушки-скелеты… Да, Кастро хакнул их всех еще два дня назад… Так что у него нет никакой защиты. Мы готовы. Ждем Вашего приказа. Отбой.

— “Ждем Вашего приказа. Отбой”, — пробормотал Человек с улыбкой, поднеся к уху перстень на своем пальце. После чего мечтательно закрыл глаза.

Вадим Григорьев.