EmperorJoker

Глава 1. Незваный гость

Человек в черном костюме, полностью скрывающей лицо маске, красных очках и высоком черном цилиндре стучал в ворота по всем признакам исконно английского особняка. На воротах был герб – лев с одной передней лапой, замерший в прыжке.
— Сэр? – поинтересовался, подходя к воротам, седой человек с зонтом. Несмотря на годы, о которых свидетельствовала седина, он выглядел хорошо сохранившимся. На лице было всего несколько морщин, в серых глазах светился ум, и, хоть и наличествовало немалое брюхо, не исключено, что он всегда был предрасположен к полноте.
— Прощу прощения за беспокойство, — начал странник исключительно вежливо, — но… так уж вышло, что непогода застала меня у ворот Вашего дома, сэр…?
— Все меня зовут Джаспер, сэр. И этот дом вовсе не мой, он принадлежит семье Хантеров. Я всего лишь дворецкий.
— Хантеры… не из Эссекса ли Хантеры?
— Нет, сэр. Уж точно не из Эссекса.
— Вам повезло, поскольку они любили закусывать дворецкими. Очень тяжелый случай. Каннибалы, вся семейка. Причем что попало не ели. Всегда брали в слуги людей из уважаемых семей, с высшим образованием и отличной родословной, чьим родителям просто не повезло разориться. И, Вы не поверите, наибольшим аппетитом из них, людоедов, страдала семилетняя девочка. Ее просто кормили человечиной с детства. Поэтому, когда она видела нового дворецкого, ее глаза загорались особым светом. Он думал, что это радость. А это было тривиальное желание отведать деликатес.
— Что за ужасы Вы говорите… — широко открыл глаза седой.
— Не то слово, — махнула рука в перчатке. — Очень кровавое и депрессивное дело. Но… такова моя работа. Я частный детектив-любитель, и мне иногда приходится иметь дело с подобными случаями. К сожалению, кому-то надо это делать, пусть даже это и не оставляет хорошего отпечатка на психике. Мы живем в чрезвычайно не идеальном мире, и очень немногие люди знают, насколько он неидеален на самом деле. Одно из расследований оставило следы на моем лице, поэтому я ношу маску.
— Это благородная и, насколько я могу предположить, очень непростая профессия, сэр, — кивнул дворецкий. – Могу я узнать Ваше имя?
— Оберон Секстон. Также известен под прозвищем Могильщик. Хотя мне, конечно, далеко до репутации Шерлока или Вашего американского… Бэтмена, кажется.
— Да, сэр, его зовут Бэтменом.
— Но Вас, естественно, интересует, что я делаю здесь, не так ли? Я направлялся в Готэм по одному делу. Местные рассказали мне о том, насколько здесь замечательный климат, и не обманули. Прямо как в моих родных местах. Но… внезапно нагрянула гроза. Поэтому, если у Вас, то есть Ваших хозяев, имеется подобие конюшни, где мы с Огюстом могли бы переночевать, мы будем очень благодарны.
— Огюст, значит? – дворецкий погладил овчарку по голове. Собака сразу оскалилась, но хозяин мгновенно поставил ей палец в перчатке на шею, и она издала подобие ласкового рыка.
— Да, Огюст. Дюпен. Я назвал моего пса в честь одного из величайших литературных детективов. Взял его к себе щеночком, немецкие овчарки так проще привыкают. И в моей работе незаменимый помощник. Только, Джаспер… могу узнать фамилию? У меня никогда не было дворецких, и я привык обращаться к честным наемным работникам без лишней фамильярности.
— Бигглс, сэр. Надеюсь, Бигглсы по Вашим жутчайшим делам не проходили? – поднял одну бровь дворецкий.
— Нет, сэр, — невозмутимо ответил детектив. — Был один Бигл, но он был частным детективом-любителем намного низшей квалификации.
— Рад это слышать.
— Так… что насчет конюшни?
— Для конюшен есть кони, сэр…
В этот момент Оберон внезапно резко согнулся пополам, дважды подряд издал нечто напоминающее помесь смеха с кряканьем и только после этого столь же быстро выпрямился, вернувшись к прежнему уважительному тону и акценту.
— Простите, что перебил, но… даже я не сказал бы лучше.
— Но мои хозяева – великодушные люди, которые ни в коем случае не оставят столь уважаемого человека под дождем. Как и его верного пса. Проходите в гостиную, согревайтесь. Я доложу о Вас. Не сомневаюсь, что хозяева пригласят Вас к ужину.
— Благодарю, мистер Бигглс.

Зайдя в соседнюю с прихожей комнату, Оберон сразу направился к камину. Он явно напоминал все, что детективу доводилось видеть в фильмах подобной тематики, дымовая труба над топливником и все остальное. Герб сверху – лев с одной лапой, тот самый, что на воротах, – показался страннику стоящей внимания деталью.
Впрочем, как только он осмотрелся, другая деталь пришлась ему по душе больше.
— Что мне нравится в этой старомодной атмосфере, которую так постарался сохранить покойник, — объявил он, снимая мокрые ботинки и приближая ноги к ласкающему теплом огню. – Так это то, что поблизости обязательно имеются рассчитанные на незваного гостя сухие тапочки. В данный момент они смотрят прямо на меня. И, по странному совпадению, размер определенно мой.
Подойдя и померив тапочки, детектив довольно крякнул.
— Вот в такие моменты и ценишь мелкие, но незаменимые преимущества цивилизации, — обернулся он к псу. – Так что, будешь Огюстом? Экспромт, импровизация, я в этом плане спец. Как и то, что ты немецкая овчарка. В собаках я не разбираюсь. Просто нес первое, что пришло в голову. Но это ведь сработало?
В умных карих глазах появился определенно положительный ответ.
— Готов поспорить, этот Джаспер не так стар, как пытается казаться, — продолжал очень тихо беседовать с новым другом путешественник. — Просто хочет ко двору быть. И парик у него паршивый. Я уж всякие видал. И он просек мой фальшивый акцент в ту же минуту, когда я просек его. Не так он прост. Если в четвероногих я не разбираюсь, то в двуногих…
Секстон посмотрел на овчарку и увидел, что она глядит совсем в другую сторону.
Проследив за ее взглядом, он увидел комнату в конце коридора, дверь которой была не до конца закрыта.
Подкравшись к двери, странник очень аккуратно, бесшумно открыл ее, подцепив одним пальцем.
Сидя на стуле, прежде виденная им всадница изо всех сил пыталась стянуть с себя сапог.
— Молодец, — детектив, шепча, поиграл пальцами на голове шедшей за ним собаки, после чего легким нажатием на шею отправил ее прочь.
Несколько секунд он просто любовался. Длинные густые каштановые волосы в какой-то степени стали жертвой дождя, но не было сомнений в том, что через полчаса пребывания возле камина ласкать их станет несравнимым удовольствием. Классический греческий профиль, дополнительно свидетельствующий о том, что на самом деле ее отец никогда не имел ничего общего с Британией. Нос чуть более прямой формы, чем ему нравилось, но ничего такого, чего бы не мог исправить удар кочергой, максимум два. И, хоть глаза бирюзового цвета портили круги под ними, свидетельствовавшие о регулярной бессоннице, это тоже было делом поправимым.
(Как можно сделать, чтобы красивая девушка спала нормально? Всего лишь убить всех ее врагов. Разве есть два и два, которые складываются проще?)
Ее костюм, состоявший из белой рубашки, серого жилета, черных кожаных брюк и черных кожаных сапог, с одним из которых она продолжала отчаянно бороться, был явно не нов. Скорее всего, на глаз, его подбирали для нее года три назад, но как раз в этом плане наблюдатель ничего против не имел: фигура взрослеющей девушки делала с рассчитанным на девочку костюмом в точности то, что должна была.
Тем не менее, пришла пора вступать в игру, и он скромно кашлянул.
— Мисс… прошу прощения за беспокойство, но вижу, что Вам необходима помощь.
В этот же момент ударила молния и послышался гром.
— Ой… кто Вы? – испугалась девушка.
— Не бойтесь. Такие грозы не длятся долго. Особенно в это время года.
— Я… не грозы испугалась…
— Значит, меня? Ну, с этим еще проще. Меня зовут Оберон Секстон. Я частный детектив из Англии. Ваш дворецкий только что пошел докладывать обо мне Вашей родне. Преступники, виновные в одном из дел, которые я расследовал, изуродовали мое лицо, поэтому я ношу маску. Я ехал в Готэм, но неудачная погода застала меня в пути, поэтому мне пришлось положиться на гостеприимство вашей обители.
— О… добро пожаловать! Я Элизабет. Как это здорово… настоящий англичанин! Папа был бы рад Вас увидеть!
— Он видел меня. Хантер, не так ли? В свое время он проходил как подозреваемый по одному из наших дел. Как выяснилось, его подставили. Все помогшие оправдать его улики добыли я и такие же, как я. Так что руку ему я пожимал. Какой же непредсказуемой может быть судьба, не так ли?
— Ого… вот это да. Тогда… мне тем более неудобно… но… я просто не могу снять эти дурацкие сапоги. Мои старые пришли в негодность, а новые, которые привез Максимилиан, стоило им намокнуть…
— Ни слова больше, — руки в перчатках, сделав несколько движений, без малейших усилий стянули сапог с ноги. После чего проделали это со вторым.
— Ух ты, — восхитилась девушка. – Такое чувство, что Вы делаете это не в первый раз.
— Это точно. В последний раз я снимал похожие кожаные сапоги с ног преступницы международного класса, знаменитейшей воровки и гимнастки олимпийского уровня.
— Она была красивой? – спросила не на шутку заинтересовавшаяся Элизабет.
— Естественно. А разве они бывают другими? Брюнетка, идеальная фигурка, королевские брови с признаком настоящей породы и зеленые глаза, в которых можно утонуть.
— И как же Вы смогли передать ее в руки закона?
— А я ее и не передавал. Мое дело – передать в руки закона улики, а не преступника. Я ведь частный детектив, а не полицейский. Я раскрыл дело и передал властям все необходимое для того, чтобы оно считалось раскрытым, в том числе сапоги, которые она ухитрилась испачкать в сукновальной глине, которую можно найти в Англии лишь в одном месте, на участке в десяти милях от Рединга. Это была ее главная ошибка. Но я никому не обещал, что доставлю ее в наручниках.
— То есть… ей удалось сбежать?
— Да. Я передал все улики Скотланд-Ярду через восемь часов после того, как она покинула Британию. Детали того, как именно мы провели еще восемь часов до того, я, пожалуй, опущу. Мы до сих пор в хороших отношениях. Ее новые сапоги не хуже прежних. Меня никто не нанимал по связанным с ней делам с тех пор. И она никого никогда не убивала.
— Оказывается, не все подобные детективные истории заканчиваются одинаково печально, — почесала голову Элизабет. – Спасибо, что с сапогами помогли.
— Могу помочь и со всем остальным, — палец в перчатке ласково поиграл с пяткой собеседницы.
— Эм… — опустила девушка голову. – Я-то не против… в принципе. Против может быть мачеха… Я потому и пыталась как можно скорее их снять. Она… не одобряет, когда я гуляю…
— В наряде, который традиционно считается мужским?
— Да. После того, как Вы рассказали про эту преступницу… Это ведь правдивая история, не так ли?
— Возможно, может быть, наверное. То, что я снял с нее сапоги, — правда, и то, что она сейчас на свободе, — тоже правда. В чем необходимость быть правдой чему-либо еще?
— Если подумать, то необходимости как бы и нет… — несколько растерянно произнесла Элизабет после небольшой паузы.
— Это шутка. Я никогда не лгу. Это может подтвердить любой, кто знает меня хорошо.
— Хех, — улыбнулась девушка. – Рада это слышать. Моя история уж точно правда.
Папа, наверно, мальчика хотел. Но… видать, не вышло. Моя мама его пятой женой была. И предпоследней.
Он возил меня на охоту. Иногда даже брал с собой, когда сбегали заключенные из ближайшей тюрьмы и он хотел… поохотиться на них. Мама была против, но он ее никогда не слушал. Стрелять я научилась в восемь лет.
А потом… мамы не стало во время очередных родов… И после этого… он стал совсем другим… наверно, меня во всем винил… пил много… иногда руки распускал… говорил такое, чего не говорят дочери… Не знаю, почему это Вам рассказываю… — девушка устало вздохнула, внезапно замолчав, и легла на диван.
— Потому что тебе плохо. Тебе не просто так не удавалось сапоги снять.
В этот момент Оберон, подойдя, властным движением взял собеседницу за подбородок.
— Сколько ночей не удается заснуть?
— Наверно… с момента смерти папы… мне говорят… наш семейный врач, доктор Вертэм, говорит, что это нормально в таком случае. Я думала, что прогулка под дождем меня взбодрит, но, похоже, — голос становился все тише.
— То, что я вижу, глядя на тебя, это однозначно ненормально, а я лучше всех на этой планете знаю значение этого слова, — произнес странник уже без малейших признаков английского акцента. – Ладно, досказывай свою историю. Лишним при нынешнем раскладе это не будет.
— Когда появилась Глэдис… Я обрадовалась поначалу. Даже нет, не ревновала, ничуть… Ну, может быть, немного. Дороти и Максимилиан… ее дети… милыми казались. Я думала, что он будет счастлив… хотя бы он.
Но… что-то не получилось. Глэдис меня невзлюбила сразу. Поначалу папа радовался, что у него теперь есть сын, пусть и не его собственный. Но потом… с военной академией ничего не вышло, со всем остальным тоже. Может, папа и считал виноватым Максимилиана… но почему же тогда я, встречая его взгляд, чувствовала, что во всем виновата я? Стоп, что Вы делаете…
— Оказываю первую помощь, — руки в перчатках стали быстро массировать виски девушки, а затем ее лоб. – Еще несколько секунд – и ты бахнешься в обморок, а за дверью шаги как минимум троих людей. Оживай!
Очевидно, сказано это было с такой интонацией, что Элизабет сразу открыла глаза. Или же помог быстрый массаж, проделанный существом, обладающим многолетним опытом копания в человеческих головах.
В этот момент в дверь постучали.
— Заходите, пожалуйста, — громко произнес Секстон голосом, в который вернулся фальшивый английский акцент, и тут же отошел на три шага от девушки, быстро опустившись в кресло.
В комнату осторожно зашел дворецкий, искоса поглядывая на сидящего у двери Огюста.
— Мистер Бигглс, — сразу поднялся с кресла детектив. – Прошу прощения, но мисс Элизабет пригласила меня к себе, как только узнала, что мы были хорошо знакомы с ее покойным отцом.
— О… я не был осведомлен о подобном обстоятельстве… Мисс Элизабет?
— Я в порядке, — бодро ответила девушка. – Мистер Секстон развлек меня замечательной беседой.
— Я надеюсь, что не злоупотребил гостеприимством? – спросил детектив.
— Нет, ни в коем случае, мистер Секстон. Миссис Хантер просила передать, что Вы приглашены к ужину. Но сначала с Вами хотели бы побеседовать двое господ, хорошие друзья семьи Хантеров.
— Неужели я могу развлечь светской беседой кого-то еще? – радушно произнес гость. – Буду очень рад познакомиться с этими джентльменами.
И он вышел из комнаты, щелчком пальцев позвав пса за собой.

Вадим Григорьев.