EmperorJoker

Глава 5. Знакомьтесь: Джеканейпс

— Джеканейпс – истинное детище Готэм-сити, одновременно чудо природы, продукт многолетнего слияния организованной преступности с племенем так называемых безумных ученых и яркое проявление фирменного папиного чувства юмора, — поясняла Матильда, пока они со Стефани направлялись к солидному особняку на окраине Нью-Йорка.
— Все началось с того, что смертельно раненый криминальный босс Джордж Дайк приказал пересадить его мозг в гориллу. Он был не первым человеком, чье содержимое черепной коробки перебазировали в огромного примата, но первым готэмцем и первым гангстером. Повезло ему с одним – с правой рукой и первым лейтенантом Максом, который был никем иным, как его племянником. Сын вора и шлюхи, Макс с детства даже на Рождество не получал ничего ценнее оплеухи, к четырнадцати годам стал полным сиротой, и только в шестнадцать его забрал к себе дядя Джордж, который к тому времени успел хорошо подняться.
Макс доброту не забыл и с тех пор верен был Дайку, как пес. Вот и представился настоящий шанс доказать его верность. Любой другой на его месте посмеялся бы над бредовым последним приказом дяди: утащил бы шимпанзе из зоопарка, позвал бы первого попавшегося коновала из тех, что вытаскивают пули после тухлого дельца, похоронил бы всех троих с Джорджем за городом, а ребятам Дайка пояснил бы, что, мол, пытался-старался, ничего не вышло, так что он теперь новый босс.
Макс расстарался на самом деле. Во-первых, стал искать не какого-нибудь третьесортного чокнутого доктора, а человека с настоящей репутацией. В итоге вышел на личность без шуток зловещую – бывшего ассистента самого Хьюго Стрейнджа. Ходили слухи, что великий и ужасный Хьюго не захотел больше работать с ним, когда понял, что помощник чересчур безумен даже по его стандартам. Звали его – и только шепотом – профессор Лепрекон, потому что, во-первых, был очень невысокого роста, почти карлик, а во-вторых, оплату брал лишь золотом. Говорили, что практикует он особый рэкет. Раз в году один из готэмских богатеев находил у камина маленькую фигурку, и все они были разные: некоторые даже можно было назвать красивыми, уродство же других было за пределами самых болезненных фантазий. Это означало, что богач должен за год отлить из золота точно такую же статую в человеческий рост и оставить ее на том же месте, у камина. Кто этого не делал, платил по-другому: еще через год в живую копию фигурки превращался один из его любимых, родных и близких. Все они оставались в живых: профессор Лепрекон был первоклассным хирургом. Только можно ли это назвать жизнью?
Чтобы наверняка завоевать расположение сумасшедшего гения, Макс презентовал ему двухметровую золотую статую гориллы. Лепрекон выглядел довольным, пообещал приложить все силы и даже взял на себя хлопоты по поиску подходящего для пересадки тела, хотя нездоровый блеск его глаз за очками мог бы и насторожить. Большущий примат был тайком доставлен в Готэм через неделю, в тот же день профессор сделал операцию, и уже через два дня Горилла Босс Готэм-сити руководил не только своей бандой, но и еще тремя добровольно присоединившимися.
В чем подвох, спросите вы. А подвох был – и какой. У Лепрекона были связи далеко за пределами города, ставшего его базой для операций, и даже за пределами американского континента. Он знал много такого, о чем не подозревает большинство сильных мира сего. В том числе он знал о тайном Горилльем городе, скрытом в глубине африканских джунглей. Там, за невидимым барьером, раса разумных приматов создала высокотехнологическое сообщество, долгие годы жившее в полной гармонии. Однако свой безумный гений нашелся и в этом тропическом раю: Гродд, нацелившийся на власть не только над Горилльим городом, но и над миром. Маниакальные амбиции и кровожадная натура Гродда сделали его изгоем среди ему подобных, зато он стал ценным пополнением в рядах тех, кто вертит тайные темные механизмы, которые двигают этот мир. Как папа, мистер Лютор и ряд других.
В юности Гродд был влюблен в жительницу Горилльего города Лиру, которая предпочла ему другого, менее умного, зато честного и добродушного. В запросе Лепрекона он увидел шанс заплатить и по собственным счетам – истинно злодейской монетой. Коварный примат похитил соперника и предоставил его безумному профессору. Казалось бы, все остались в выигрыше: Джордж Дайк заполучил могучее здоровое тело, Лепрекон потешил и свое честолюбие, и карман, а Гродд сделал Лиру своей послушной рабыней, уверив, что только он может вернуть ей возлюбленного. Наразвлекавшись вдоволь, мстительный злой гений довел свою жестокую шутку до конца, передав несчастную наложницу Дайку. Поначалу она была на седьмом небе от счастья, но быстро поняла, что любимым телом теперь командует чужой мозг. От горя Лира сошла с ума и вскоре умерла, однако до того успела родить сына.
Ирония судьбы в том, что в проигрыше очутился верно служивший дяде Макс. Джорджу общение с разумными приматами не пошло на пользу в том плане, что он с каждым днем все больше чувствовал себя одним из них. К горилленку, названному им Джеком, он привязался как к родному сыну (в принципе, тот им и был), вплоть до того что собирался назначить наследником в бизнесе его, а не преданного Макса. Но племянник был скромен и никогда бы не отважился на решительные действия, если бы не вмешалась другая ирония – папина. Он был в курсе всех дел (как и всего, что происходит в его городе), считал шутку удачной и все ждал момента, чтобы добавить к ней свой личный штрих – прикосновение настоящего гения. Наконец, шанс предоставился.
Маленький горилленок шел с отцом и его новой подругой (из людей) из кинотеатра поздней ночью (Горилла Босс без особой необходимости старался не привлекать лишнего внимания) по безлюдной Преступной аллее, когда навстречу им вышел человек с револьвером. Два выстрела – и Джек стал сиротой, плачущим над телом отца при свете единственного работающего фонаря. Затем прозвучал еще один выстрел, первый стрелок упал замертво с простреленным затылком, и на свет вышел высокий белокожий человек с большой зубастой улыбкой.
— Привет, Джек, — поздоровался он. — Сегодня тебе одновременно крупно повезло и крупно не повезло. Не повезло потому, что один подонок решил убить твоих родителей, точнее, отца. Для этого он нанял другого подонка, который сейчас лежит мертвым перед тобой. А повезло потому, что в этот момент поблизости проходил я – дышал свежим воздухом. Ну вот совершенно случайно проходил.
Он громко захохотал, согнувшись пополам, и лишь через пару минут смог продолжить.
— Итак, я проходил мимо и попросту не мог не вмешаться. Конечно, этот негодяй заслуживал смерти именно от твоей руки, но пока что ты еще для такого маловат.
Я понимаю, что тебе сейчас нелегко. Ты только что лишился самых близких существ и еще не до конца это переварил. Но взгляни на это с другой стороны. Теперь у тебя в жизни есть миссия. Миссия сделать так, чтобы ни одна горилла больше не пережила то, что только что пережил ты. А уж если миссия может сделать из человека летучую мышь, то из обезьяны человека она точно сделает.
Он снова рассмеялся, после чего его зеленые глаза зажглись особым блеском.
— Представь, какой океан возможностей открывается перед нами – тобой и мной, твоим новым хозяином и мудрым наставником. Для начала я обучу тебя всему, что тебе следует знать, а потом мы будем развлекаться. Убьем того, кто заплатил за смерть твоего отца, но это будет лишь начало. Мы будем привозить из Африки горилл, водить их по кинотеатрам и убивать всех, кто будет иметь что-то против. Мы построим в джунглях самые современные кинотеатры и будем охотиться на браконьеров, которые посмеют мешать гориллам спокойно идти из них домой. Мы сделаем тебе плащ и маску. Короче, с этого момента твоя жизнь будет какой угодно, но точно не обычной и скучной.
Он протянул белую руку, и маленький Джек, немного поколебавшись, взял ее.
— Да, и еще, — важно поднял палец его новый друг. — С этого момента ты не просто Джек. Отныне ты Джеканейпс!
Сказать, что папа взялся за нового воспитанника всерьез, было бы преувеличением – интерес к обезьянке то пропадал у него, то вновь появлялся. Так или иначе, за годы жизни под крылом улыбающегося хозяина Джеканейпс приобрел множество самых разных знаний и навыков. Он не слабее большинства своих соплеменников и не глупее большинства людей, закончивших школу. Он научился стрелять из всех видов крупнокалиберного оружия и освоил три разновидности малоизвестных азиатских боевых искусств, наиболее подходящих для его сил и телосложения. Он изучил все тонкости приготовления блюд и из горилльего мяса, и из человечины, хотя сам он вегетарианец. Он был женат шесть раз: дважды на гориллах, дважды на простых женщинах, раз на амазонке, сбежавшей с далекого тайного острова, и раз на жительнице подводного царства; папа всегда с особым удовольствием звал Джека бабником, хотя каждый раз сам выбирал ему невест. Он недолго побыл правой рукой Гродда, но не прижился при нем, так как одним своим присутствием напоминал ему о Лире. Каждый год он месяц гостит в Конго, где собственноручно вырезает под корень всех местных браконьеров. Он написал два романа, три поэмы и два десятка непристойных частушек об отношениях людей и их братьев меньших – последние, разумеется, пользовались наибольшей популярностью, многие стали культовыми. Он знает пять языков, в том числе японский, албанский и язык рабов планеты Апоколипс; папа пытался отдать его в ученики к местному специалисту по пыткам Десааду, но тот забраковал Джека как слабака. Папа был очень разочарован и не вспоминал о воспитаннике полгода.
А у нас с Джеканейпсом своя, особая дружба. Рассказать или ты устала?
— Ничуть не устала, — быстро помотала головой Стефани. — Невероятная личность, невероятная биография, и вообще все, что ты рассказываешь, просто потрясающе.
— Хорошо, — улыбнулась явно довольная Матильда. — Когда мне было семь лет, папе показалось, что я немного боюсь высоты.
— А ты действительно боялась? – поинтересовалась Стефани и тут же испугалась своего вопроса.
— Давай так, — прищурилась Матильда. – Есть пара правил, которые помогут нам не поссориться по пустякам. Правило первое: я ничего не боюсь. Правило второе: если у тебя есть сомнения, смотри правило первое.
— Слушаюсь, — кивнула Стефани.
— Итак, папе показалось – именно показалось – что я боюсь высоты. Виной тому был совершенно незначительный случай, который он неправильно истолковал. Обычно в таких случаях он лечил меня с помощью химикатов профессора Крейна, однако на этот раз решил соригинальничать. Он приказал Джеканейпсу усадить меня на плечо и взобраться на самый высокий небоскреб Готэма – Уэйн Тауэр.
— Прямо как… — начала Стефани и тут же осеклась.
— Да, прямо как в одном знаменитом фильме, который до того случая мне очень нравился. После нашего с Джеком восхождения кино это я разлюбила, сама не знаю почему.
Считать этажи я перестала после девятого, Джек – после шестнадцатого. Никто из нас не знал наверняка, что папа в любой момент может забрать нас в безопасность, подменив роботом-обезьяной и куклой, хоть мы оба о подобном догадывались. Так или иначе, мама узнала о нашем восхождении уже из теленовостей, когда вокруг нас кружили вертолеты. Нельзя сказать, что она была в восторге, но успокоить ее и задобрить папа всегда умел. Когда мы добрались до сорок пятого этажа, он счел, что шутка себя изжила, и забрал нас. Вертолеты сняли с небоскреба мохнатого робота с куклой, и все посчитали это очередной безумной остротой знаменитейшего сумасшедшего комедианта Готэма. А мы всем семейством – вместе с Джеком – отправились отдыхать в Дубай. С тех пор и я, и папа знаем, что на Джеканейпса можно положиться по-настоящему.

— Джек, — улыбнулась, входя, Матильда, когда охранники провели их внутрь, в кабинет босса.
— Миледи, — поклонился огромный обезьян в сшитом точно по его нестандартному размеру темно-синем костюме в полоску, вставая из-за письменного стола.
— Брось эти формальности, — недовольно махнула рукой Матильда. — Для тебя я всегда буду просто Мати.
После чего с неожиданной нежностью прильнула к мощному мохнатому телу. Могучий друг тоже обнял ее, но аккуратно, прекрасно понимая, что может раздавить хрупкое девичье тело неосторожным движением.
— Познакомься: моя подруга Стефани, — представила Матильда спутницу, когда объятия закончились.
Джеканейпс приблизился к Стефани, церемонно поклонился, очень осторожно взял ее руку в свою лапищу и поцеловал.
— Настоящий джентльмен, — признала слегка покрасневшая Стефани.
— Да, он такой, — подмигнула Матильда. — И еще ловелас, каких поискать.
— Но мы, Джек, тут не просто со светским визитом. Я тут, знаешь ли, с папой, — продолжила Мати уже совсем другим тоном и сделала многозначительную паузу.
— Так, значит, хозяин здесь, — пробормотала горилла, немного изменившись в “лице”.
— Здесь, просто пустил сначала нас, на разведку. Как продвигаются дела, Джек?
— Ах да, дела, — обезьян сделал морду максимально серьезной и для пущей важности надел старомодную гангстерскую шляпу. Потом достал толстенную сигару и закурил.
— Еще одна папина острота, — шепнула Матильда Стефани. — Он персонально позаботился о том, чтобы Джек не уберегся ни от одного из типичных людских мелких пороков. Выпить он тоже любит, правда, для того, чтобы на него это хоть как-то подействовало, ему нужно проглотить бочки две, а то и три.
Джеканейпс между тем достал с полки толстенную книгу и протянул Матильде. Та без особого интереса пролистала несколько страниц.
— Доходы, расходы, тра-ля-ля, скукотища, — она притворно зевнула и отложила книгу в сторону. — Я не совсем о том спрашиваю, Джек. Что у нас из интересных дел?
Горилла понимающе кивнула.
— Сегодня охота, — она важно подняла вверх толстенный палец.
— О, охота! – оживилась Матильда. – Вот про это сразу бы и сказал. И кто же на этот раз попался в твои сети, коварный ты змий и верный защитник исчезающих видов животного мира?
— Сам Б. Дж. Хантер! – торжественно произнес Джеканейпс.
— Охотник На Крупного Зверя! – изумилась Матильда и, повернувшись к Стефани, начала объяснять. — Всемирно известный браконьер, причем из наших, из готэмских. Раз даже с Бэтменом дело имел – хотел его голову в остроухой маске к числу своих трофеев на стене добавить. Разумеется, Мышь его перехитрил и за решетку упрятал, правда, ненадолго – у нас в городе свобода покупается простенько.
— Этот негодяй охотится исключительно на представителей редчайших, чаще всего вымирающих видов, — с презрением процедил обезьян.
— И чем же ты его приманил? – поинтересовалась Матильда.
— Шансом поохотиться на горного барса, — гордо пояснил собеседник. — Нелегко это было, так как тип опытный, осторожный, готэмский, не чета привычным простофилям. Но все же клюнул, как миленький. И очень скоро Б. Дж. Хантер, знаменитый в определенных кругах Охотник На Крупного Зверя, сам станет объектом охоты.
— Поэтическая справедливость, — развела руками Матильда.

Светила полная луна. По безлюдной местности несся окровавленный седовласый человек явно за пятьдесят в оборванной одежде охотника из саванны прошлого века. Одна его рука безвольно висела – она определенно была сломана.
Остановившись, беглец прислушался – погони за ним не было. Тогда он, вздохнув, без сил повалился на землю. Однако в этот миг зажегся фонарь, и навстречу упавшему вышли горилла и две девочки.
— Б. Дж. Хантер, — зловеще начал Джеканейпс. — Вижу, ты пережил свидание с Мишелем, моим гризли. Немного помятый… но пережил. Пока что ты оправдываешь свою высокую репутацию. Но впереди у тебя встреча с леопардом. Выпустить Шекспира!
— Погоди, великий охотник Джеканейпс, — послышался сзади насмешливый голос.
К четверке приблизился мистер Николс в сопровождении двух фигур в черном. Хантер сразу пополз в ноги к, как ему казалось, спасителю, но тот пнул его прочь. Джеканейпс молча поклонился и в недоумении застыл – неужели он что-то сделал не так?
— Ты многому научился, Джек, и охоты проводишь знатные, — признал покровитель. — Но в них не хватает… изюминки, что ли?
Он щелкнул пальцами. Одна из темных фигур шагнула вперед – это оказался скелет. Стефани тихо охнула.
В руках у скелета была, очевидно, свежеубитая косуля, которую он быстро прикрепил к спине Хантера.
— А вот и необходимый изящный штрих! – объявил Николс, доставая кинжал и всаживая его глубоко в тело косули. Тут же хлынула кровь.
— Теперь, Хантер, советую тебе бежать как можно быстрее, — в насмешливом голосе чувствовалось почти сочувствие – почти. — Ибо теперь интерес Шекспира к тебе будет несомненен. Догонит – уж точно напишет на твоей спине сонет. С другой стороны, ты в случае победы тоже имеешь право съесть его – в охоте у нас все имеют равные права.
— Сурово, — вздохнула Стефани.
— И справедливо, — не терпящим возражений тоном подытожила Матильда.

Вадим Григорьев.