EmperorJoker

Глава 13. Реквием

— И вновь в нашей студии Изабель Абрамс, опять ставшая участницей жутких и трагических событий, — объявила рыжеволосая репортерша. — На сей раз это очередной, уже неизвестно какой по счету, бунт в психиатрической больнице для преступников “Аркэм”. В ходе его, напомню, было убито двадцать восемь человек, в том числе практически все члены администрации. Доктор Джеремия Аркэм вновь выжил – что ж, он уже много лет остается одной из тех твердынь, на которые опирается Готэм. Уж кто, как не он, знаком с наукой выживания. Мы приглашали его, но он ответил, что никто не опишет случившееся лучше, чем Изабель. Итак?
— Спасибо, Вики, — улыбнулась блондинка. — Что ж… “Аркэм” знаменит своими бунтами.
Войны не бывают спокойными. Или приятными. Или без жертв.
Хвала небесам, которые уже много лет оберегают нашу страну от настоящей большой войны. Но в других странах мира они ведутся. И там гибнут люди. Женщины остаются вдовами, дети сиротами. Или же солдат, вернувшись домой, обнаруживает, что дома нет вообще.
Вот такую войну ежедневно ведем и мы в “Аркэме”. Войну с недугом, с болезнью, поражающей человеческий разум. Проще всего объявить таких людей нелюдями и запереть в подвале. Намного сложнее каждодневно пытаться найти к ним подход, способ снова сделать нормальными членами общества.
И в такой войне есть свои жертвы тоже.
— Да уж, Изабель, про это Вы знаете не понаслышке. Вы и впрямь, как Вы же сказали… солдат, обнаруживший, что дома нет вообще.
— Вики, я (воспользуюсь снова этой метафорой) тот солдат, который, поплакав по погибшим родным, опять встанет в строй и пойдет воевать. И построит новый дом.
— Вы имеете в виду “Аркэм”, естественно. Ваша преданность ему поражает.
— Я не из тех, кто бросает дело на полпути или поддается давлению обстоятельств, — скромно опустила глаза гостья программы.
— И Вас можно поздравить, поскольку теперь Вы заведуете персоналом больницы, то есть являетесь, по сути, в ее стенах вторым человеком после Джеремии Аркэма.
Блондинка улыбнулась голливудской улыбкой.
— Да, это так. И одни меня с этим поздравляют, другие соболезнуют. Потому что это действительно очень тяжелая и опасная работа, которую я, тем не менее, готова выполнять.
— Неужели последний бунт вовсе не напугал Вас?
— Напугал, конечно, я же живой человек. Но при этом подтвердил некоторые мои догадки.
— Какие же?
— Что я смогу найти подход к тем, с кем я работаю. Джонатан Крейн, к примеру, остался в своей камере…
— Полиция считает, что причиной тому была его раненая нога…
— Вики, умоляю Вас, когда в истории “Аркэма” подобная мелочь мешала сбежать криминальному гению? Нет, тут однозначно имел место сознательный выбор.
А Дент? Он казнил всех в комнате, кроме меня. Не знаю, что сказала ему монета. Что оставить меня тут в живых будет большим злом, чем убить? Что истинным правосудием будет моя жизнь, а не смерть? Так или иначе, если Харви Дент когда-либо вернется в “Аркэм”, он будет моим пациентом номер один. Он был велик в роли окружного прокурора, и проблески величия заметны в нем даже теперь, когда его разум помрачен. Я считаю своим гражданским долгом вернуть столь блистательный ум обществу излеченным.
— “Моим пациентом”… Хорошо прозвучало, — улыбнулась репортерша. — Каковы сейчас Ваши полномочия в больнице?
— В связи с недавними событиями доктор Аркэм их несколько расширил, и я не могу не одобрить его решение, — опять скромно потупила глаза блондинка. — Я… всего лишь полностью определяю программу лечения пациентов. Мой предшественник пытался сделать все возможное, чтобы потакать психозам пациентов вместо того, чтобы пытаться их излечить. И… мы все видим, к чему это привело.
У меня, — подняв глаза, гостья программы внимательно посмотрела прямо в камеру. — Будет качественно другой подход. Я позабочусь о том, чтобы больные получили необходимое им лечение. Чтобы они перестали быть угрозой для нормальных членов общества. И сами стали нормальными членами общества.
К тому же, — улыбка снова стала голливудской, а во взгляде появилась сталь. — Доктор Аркэм поручил мне лично набирать новые кадры из персонала, будь то доктора, санитары или охрана. Думаю, с этого момента работа в коллективе будет намного более слаженной и продуктивной, полностью нацеленной на излечение опасных больных и обеспечение безопасности нашего города.
— Ясно… А что Вы можете сказать об убитом во время бунта так сказать… Джокере?
— Вики… это крайне сложная тема, которую я изучаю годами. Я б могла потратить часы драгоценного эфирного времени на нее, но… мой вывод один.
Настоящий Джокер, если он когда-либо и был, давно мертв. Ни один человек не смог бы выдержать такое количество физического насилия со стороны полиции и ночных мстителей столько лет. Он, может, и существовал, но очень недолго. И он не оставил никаких следов – ни анализов крови, ни отпечатков пальцев.
То, что наблюдается теперь, — это исключительно легенды и подражатели. Криминальному миру давно известны сразу несколько формул, позволяющих полностью выбелить кожу и сделать зелеными волосы. Я б могла б их показать прямо сейчас в эфире, но, боюсь, полиция будет против.
И вот некоторые из людей, решивших пройти через подобную трансформацию, регулярно оказываются в “Аркэме” и там неизменно числятся как “Джокер”. Это то, что я собираюсь изменить первым делом.
— А что насчет рождественской трансляции, очень в традиционном Джокеровском стиле?
— Вики, умоляю, современные компьютерные технологии Вам покажут рождественскую трансляцию и с Марса. Учитывая, что там в основном шла речь о политике… Вы меня понимаете.
— Все же – кем был так сказать “Джокер”, убитый во время бунта?
— Этого нам, к сожалению, выяснить не удалось. Очевидно, обряд этих несчастных безумцев состоит в том, что перед трансформацией они сжигают себе отпечатки на пальцах и полностью уничтожают все связанное со своим прошлым.
Мы не знаем, кто он. Полиция не знает, кто он. Никто не знает, кто он.

— Неплохой ход, Изабель, — белая рука поиграла пультом, увеличивая изображение. — Главный успех дьявола в том, что он убедил мир в том, что его не существовало. Дьявол доволен. А Рождество и впрямь могли оценить лишь те, кто был на месте.
Целовать мне пятки ты не разучишься никогда. Живи. Пока что.

— Замечательно, — вздохнула Карен, глядя на экран, когда оставшиеся в живых и не сбежавшие из регулярных посетителей общего зала смотрели новости. — Мы точно знали, что он не настоящий Джокер, но… паренек погиб, спасая меня… нас… от верной смерти… и мы даже никогда не узнаем его настоящего имени.
Никто не узнает, что он сделал на самом деле… Для всех героем будет лишь эта белокурая мегера.
Может, он и сам не понимал, что делает… но это ничего не меняет.
— Что ты предлагаешь? – поинтересовался Джеймс.
— Помянуть, что ли… Вспомнить о нем что-то хорошее.
Хоть кто-нибудь?
— Я… я так хотел ему врезать… но не смог. Он был слишком страшный, — сказал Джеки Сорвиголова – и сразу замолк, опасаясь опять получить подзатыльник от Карен. Но она вместо этого просто грустно улыбнулась.
— Джервис и Арнольд удрали, — вздохнул Грей.
— Ненадолго, — уверила Карен.
— Тем не менее, наш маленький круг еще больше уменьшился. Пожалуй, придется сказать мне.
Скажу как есть. Покойный… умом не отличался и наградил меня не одним синяком. Но он же и спас мне жизнь. В последние свои секунды он был… героем.
— Да, героем, — всплакнула Кэти.
— Могу еще я сказать, — подошел к ним, прихрамывая, прежде стоявший у дверей очень высокий худой человек в очках, на которого компания не обратила внимания. — Я тоже все это видел и слышал.
И я прекрасно знаю настоящего Джокера. Поэтому могу сказать: паренек сделал почти все правильно. Оттого Дент и струхнул, когда тот бедняга приставил его пистолет к своей голове. С ним уже такое проделывали, и не раз. И он каждый раз оставался в дураках. Поэтому теперь просто нажал на курок. Он был испуган, а это достижение. По крайней мере, для меня.
Так что этот несчастный был, будем считать… наполовину Джокером. Просто настоящий заранее бы продумал, как избежать смерти в любом случае.
— Наполовину Джокер… что ж, более чем почетно, — задумчиво сказала Карен.
— Профессор Крейн! – в этот момент Грей узнал высокого худого человека.
— Да, я, — вздохнул подошедший.
— Вы ведь не сбежали не из-за…
— Они бросили меня тут как что-то ненужное… непотребное… А теперь даже пустили в общий зал к вам, убогим, как нечто вообще безопасное. Но ничего… мне надо собраться с мыслями… с планами… и ногу подлечить. Я выберусь отсюда… и всем им покажу!
— Непременно покажете, профессор, — ласково сказала Карен, взяв нового знакомого за руку и усадив на диван. — А пока что, коль уж мы теперь в одном котле: какой тип фильмов Вы предпочитаете перед сном? У нас тут пока что демократия, но Ваш голос сойдет за двоих.
Стоило Крейну взглянуть на телеэкран, как он завопил от ярости.
— Опять эта дрянь!
— Эта дрянь теперь полностью контролирует нашу жизнь здесь, профессор, — пожала плечами Карен. — Придется с этим жить.
— Но мы слышали о ней немало… так сказать, нехорошего, — продолжил Грей, подсаживаясь рядом. — Может, Вы тоже можете о ней что-то рассказать.
— О да… Мне есть что о ней рассказать…
— Посмотрите на Джеймса! Посмотрите на Джеймса! – закричал Джеки Сорвиголова так, что все трое встали с дивана и приблизились к как всегда глядящему на мольберт Джеймсу Доу.
— О да, — тихо вздохнула Карен.
— Кто бы мог подумать, — покачал головой Грей.
— Я прошу прощения, — кашлянул Крейн. — Я вижу, что ошибался. У вас тут в общем зале (а я тут бывал очень давно) тоже бывает занятно. Так чем вы так восхищаетесь, глядя на этот далекий от шедевра рисунок?
— Он каждый день рисует на мольберте один и тот же рисунок, — объяснила Карен. — Но раньше это было непонятно что. Потом стало ясно, что это дом. Однако только сегодня стало четко видно, кто входит в этот дом.
— И у этого кто-то белое лицо и зеленые волосы… и именно сегодня, — задумался профессор. — Мда, я действительно ошибался. Присутствовать в вашем общем зале может быть даже интересно.
Вы спрашивали, юная леди, что я предпочитаю в плане кино на ночь? Насколько богата здешняя коллекция классики ужасов “Хаммера” и “Юниверсал”?

— Ну вот и началось, — вздохнул человек с черным черепом, закрыв свой лаптоп и одним движением отправив из комнаты всех лейтенантов.
— Позвали на общую встречу? – улыбнулась Каори.
— “Тьма” велела быть в аэропорту через полчаса. Только ты и я. Никакого оружия. Нас познакомят с лидерами, чтобы мы вместе смогли определить дальнейший курс действий. Явка обязательна, но пообещали, что это не займет больше нескольких часов, то есть мы будем дома уже сегодня.
— Где Мэтчс?
— Отправил его с парнями решить пару дел в Ист Энде. Если справятся быстро, тут же найдется еще несколько дел в ближайшем квартале, а потом еще и еще. Я для него список на неделю составил. Так что он у нас занятой мальчик.
— Молодец, так и надо, — похвалила азиатка.

— Говоришь из нас двоих только ты, поскольку ты босс, — через полтора часа инструктировала собеседника Каори вполголоса, пока они шли по длинному коридору. — Я только в том случае, если ты громко разрешишь, но постарайся этого избежать. В речах побольше кровожадности и “черного юмора”, это все любят, что волки, что пастухи, что овцы.
— Ой, какие мы теперь скромные, — осклабился черный череп. — И это после того, что ты им наговорила во время испытаний. Ты их разве что на три буквы не послала. Они мне запись прислали с поздравлениями, ты не знала?
— Так надо было сделать. Скажешь, что это я так себя вела с твоего позволения, поскольку, пока ты не начал с ними полноценное сотрудничество, у меня лишь один босс.
— Угу. С одним тестом я б точно справился лучше тебя. Я б уж точно прирезал писклявого младенца вместо того, чтобы драться с двумя десятками самураев. Но я все понимаю, молодая мама, необоримый инстинкт…
— Еще раз… — тихо прошипела Каори.
— А-а! – с довольным видом помахал у нее перед носом пальцем черепоголовый гангстер. – Входи в образ, привыкай к роли подчиненной, молча слушающей, что тебе скажет босс. Может, пару раз прилюдно тебя по заду хлопнуть? Просто для убедительности образа.
— Босс, можно вопрос? – максимально робко спросила азиатка, немного помолчав.
— Да, если он короткий.
— Ты знаешь максимальное количество костей, больших и малых, которые можно сломать в человеческом организме, прежде чем он перестанет дышать?
— Нет… — задумчиво ответил он. — До такого уровня не доходил. Пока.
— А я доходила. Не раз и не два. В рамках… курса обучения молодых девиц. То есть я точно знаю количество. Но… всегда можно попробовать установить новый рекорд.
Да и, босс, можно еще вопрос? Последний, но чуть более длинный.
— Ну, — уже чуть более нервно ответил черный череп.
— Как ты думаешь, тот, кого эта встреча интересует больше всех, наблюдает сейчас за нами или нет? Скажу честно, я не знаю ответа. Однако догадываюсь, что он скорее “да”, чем “нет”. Вот и представь себе, что сделает с тобой он в случае одного-единственного непозволительного движения даже в том случае, если я прощу.

— Умна была и все умнеет, наблюдение нюхом чует, — мечтательно пропел человек в фиолетовом халате со знаками карточных мастей, глядя на стоящий перед ним монитор на столике. Сидя в кресле, он грел свои босые белые ноги у камина. Внезапно сзади послышался шорох.
— И кто же это может быть? – громко поинтересовался Человек с улыбкой.
— Я мщение! Я ночь! Я Бэтмен-папа! – произнес суровый мужской голос, после чего скелет в плаще Человека – Летучей Мыши вынырнул из царящего в комнате мрака. Подойдя к хозяину, он встал на колени и вручил ему чашку кофе.
— Двойной экспрессо… Неплохой выбор, Томас. Я б даже сказал, настоящий мужской выбор. Крепкий, мощный. Ты меня радуешь.
Поклонившись, Бэт-скелет удалился во мрак.
— Еще кто-нибудь? – поинтересовался сидящий в кресле.
— Я мщение! Я ночь! Я Бэтмен-мама! – произнес страстный женский голос, и вынырнувший из темноты второй скелет все в том же плаще, встав на колени, вручил белокожему еще одну чашку кофе.
— Мда, пожалуй, градус сексуальности в голосе придется убавить – неизвестно, насколько глубокую психологическую травму мы ему нанесем, если ты, Марта, будешь продолжать говорить именно так.
— Все для тебя, Брюс, дорогой, — уверил его ласково второй Бэт-скелет, удаляясь в темноту.
— А вот это уже лучше. И экспрессо с молоком просто чудесный. Я сразу понял, что даже в том случае, если вы, ребята, окажетесь абсолютно бесполезными на поле боя, что вовсе не так, из вас выйдут замечательные автоматы для кофе. Быстрые, безупречно аккуратные, атмосферные и такие, каких уж точно никто с другими не спутает.
Он громко захохотал.
— А теперь гвоздь программы. Саймон! – позвал Человек с улыбкой. Тут же еще одна фигура в мрачной комнате ожила.
На этот раз из тьмы вышел скелет, явно играющий роль Смерти, — в черном саване, с косой в руках. Приблизившись, он тоже встал на колени.
— Тебе я голоса не дал, Саймон, потому что та, кого ты символизируешь, крайне редко бывает многословной. Но мы ж с тобой понимаем все без слов.
Скелет кивнул.
— Ты будешь моим подарком доброму доктору, если он когда-либо вернется из могилы. — Человек с улыбкой оскалился и снова захохотал. — Держу пару, он, из всех людей, оценит юмор. Покажи это еще раз!
“Саймон” поднял косу и снес голову сначала одному Бэт-скелету, затем второму. После этого он нанес каждому еще несколько ударов своим оружием.
— Браво, браво, — поаплодировал белокожий хозяин. — Молодец, отдыхай.
Поклонившись, скелет в роли Смерти нырнул в темноту. Человек с улыбкой нажал на кнопку у себя на браслете на руке – и тут же двое Бэт-скелетов восстановили прежнюю форму.
— Томас. Марта. Вам определенно понадобятся новые плащи, но, к счастью, этого добра у нас более чем хватает. Вы ничего не хотите сказать друг другу?
— Прости, Марта, прости, Брюс, — проникновенно произнес первый Бэт-скелет. — Я так и не свозил вас в Диснейлэнд. А ведь обещал.
— И вы меня простите, Томас, Брюс, — расчувствовалась вторая жуткая фигура. — Я приготовила тефтели в тот день, хоть и знала, как вы оба их не любите.
— Неплохо, неплохо, — одобрительно кивнул Человек с улыбкой. — Диалоги мы еще немного проработаем. Жду не дождусь, когда к вашему костлявому семейству присоединится ваш драгоценный…
— Между тем, — внезапно он вновь заинтересовался монитором. — Началось нечто действительно интересное. Гэгги, иди смотреть на новые успехи нашей несравненной!
— Я с удовольствием… — послышался робкий голос из другой комнаты. — Только, умоляю, сначала уберите эти… штуки… Хотя бы того, что с косой. Теперь они не только ходят, но и разговаривают. Если я с ними проведу вечер в темной комнате, то потом спать не смогу…
— Гэгги… Давай я тебе расскажу одну историю.
Случилось это в те времена, когда я скрывался под очередной гражданской личностью, задолго до нынешней. Тихо жил в пригороде Готэма, знал всех соседей по именам, всем улыбался по утрам, всех поздравлял на дни рождения.
И была у меня милая соседка-вдова, которая периодически приносила мне очень симпатичные пироги. Есть их было невозможно, но выглядели они всегда красиво. Я каждый раз улыбался, хвалил ее и одновременно думал, что же я могу сделать столь же хорошее для нее, как настоящий добродушный сосед из пригорода.
Я прекрасно понимал, что, поскольку она свято считает свои пироги шедевром кулинарии, помочь именно ей не смогу даже я со всем своим богатым “аркэмским” опытом. Но я мог помочь ее близким.
У нее был сын лет тринадцати. Паренек вроде бы и неплохой, но замкнутый, общения со сверстниками избегающий. Я решил, что ему нужен друг. Поэтому на день рождения подарил ему щеночка.
Он в страхе убежал. Его мать объяснила мне, что он смертельно боится собак. После этого я точно знал, чем именно я могу помочь.
Однажды я, сняв свой гражданский грим, подстерег его, когда он возвращался из школы, закрыл в фургоне с тремя бешеными овчарками и увез подальше, где б никто ничего не услышал. Собаки были привязаны так, что, несмотря на всю свою злобу, никакого физического ущерба нанести не могли.
Он плакал, вопил, звал на помощь, молил. Потом вдруг замолчал. Когда я открыл фургон, он вышел, не говоря ни слова, и просто пошел домой.
Через месяц он сломал сестре руку. Через полгода дал матери сковородой по голове – похоже, не я один в результате по достоинству оценил ее кулинарные способности. Закончил он свой путь в “Аркэме”, прикончив пятерых, то есть стал настоящим мужиком. И собак с того самого дня не боялся никогда.
Когда один знакомый профессор, считающий себя крупным знатоком в области страха, интересуется, как я достигаю, без каких-либо химикатов, таких результатов, я просто пожимаю плечами.
Какие бы они не выбирали себе modus operandi, я ими владею лучше них самих, будь то страх, контроль мозга, закон, загадки, изменение внешности… Эпигонов пруд пруди, но мастер лишь один.
Так к чему это я? Насчет моего метода лечения страхов ты уловил идею, коротконогий?
— Да, — послышался совсем тихий голос из другой комнаты.
— Значит, шагом марш сюда. Присаживайся. На полу, естественно, но можно рядом с моей ногой. Сейчас Марта принесет тебе кофе. Не забудь поблагодарить Марту и восхититься ее кофе – она, как все женщины, чувствительна в этом плане.
Маленький человек, вздохнув, покорно подошел и уселся рядом с камином. Он подоспел как раз к ликующему воплю своего босса.
— И вот мы видим лицо “Тьмы”!

Вадим Григорьев.