EmperorJoker

Глава 41. Рождество в Фарр Корнерсе

В покрытой снегом провинциальной местности приземлились два вертолета. Как только из них вышли все пассажиры, они тут же улетели прочь.
Во главе группы шел Человек с улыбкой в длинном фиолетовом плаще, как будто он не оказался в глуши посреди зимы, а прогуливался под летним дождем в Готэме. Зеленоволосую голову украшала красная шапочка Санты. Он дерзко вышагивал босыми ногами прямо по снегу, оставляя следы, которые тут же скрывала метель.
За ним, соблюдая небольшую дистанцию, шли Каори и Хелена. Обе в полностью защищающих, если не считать верхнюю часть лица, меховых комбинезонах, в которых можно было б выдержать ночь и на Северном полюсе.
Далее шли, в таких же меховых комбинезонах, Гэгсуорт-младший, Джессика и малышка Мэгги. Эти трое присоединились к экспедиции после того, как основная троица вернулась из Казнии.
— Уже недолго, — уверил своих спутников босоногий. — Скоро будет небольшой, но уютный городок, где можно будет обогреть кости. Уж где, а здесь новая власть не найдет нас уж точно, по крайней мере, месяца два. За это время успеем и Рождество по-человечески отметить, и с силами собраться, и с текущей ситуацией в деталях ознакомиться. Потому что… истина простая, мои дорогие друзья. Окружающий мир ничего не знает о Фарр Корнерсе. Зато Фарр Корнерс знает все об окружающем мире.
Спустившись с холма, путники приблизились к заснеженному городку, который, казалось, перекочевал сюда со съемок старого фильма о Диком Западе. За исключением того, что вестерны мало кто снимал в зимнее время.
Когда они приблизились к воротам и навстречу им никто не вышел, вожак стаи задумчиво постоял несколько минут, затем развел руками.
— Что ж… — пояснил он остальным. – В принципе, они и не виноваты. Я сам забрал у них все средства коммуникаций с внешним миром много лет назад. Поэтому… здесь, в любом случае, всегда лучше всего громко дать знать о своем присутствии.
С этими словами он достал из кармана ракетницу и выстрелил прямо в крышу полицейского участка.
Дым пошел сразу же, но прошло не меньше десяти минут, прежде чем перед участком собралась немаленькая толпа.
Взмахом руки велев путникам следовать за ним, Человек с улыбкой пошел к пылающему участку.
— Констебль Джонсон, он же сын констебля Джонсона, — босой поймал за шиворот молодого человека лет двадцати пяти, который явно имел больше оснований гордиться своими усами, чем правопорядком в городке. – Кажется, у Вас случился теракт.
— Эд, — остановился слуга закона, побледнев. – Эд Смит!
— Верно, Джеб-младший, он самый.
— Давно Вас не было тут, Эд!
— Но вы же про меня не забыли?
— Ни в коем случае, Эд! – уверил, постаравшись не заикаться, констебль. – Не забыли, как мы б могли…
— Я надеюсь, уже через полчаса можно будет надеяться на тепло и хороший ужин?
— Да какие полчаса, Эд! Сейчас мальчонку свисну, — и молодой человек действительно, сунув два пальца в рот, свистом подозвал мальчика лет тринадцати. Тот выслушал его инструкции и умчался.
— Твой? – поинтересовался Человек с улыбкой.
— Нет, Эд, это племяш мой, брата сын. Мой Дэнни сейчас занят важной работой. Сегодня увидите, Эд, во что он превратил наш когда-то убогонький отель!
— Увижу, как же, непременно… Чужие давно к вам наведывались?
— Никого уже года три не было. Богом клянусь, Эд, — еще больше побледневший констебль, казалось, вот-вот плюхнется в ноги своему собеседнику. Но тот вовремя подхватил бедолагу за плечи и по-отечески похлопал по щеке.
— Верю, верю… иначе я б это давно знал… Как отец, Джеб?
— Скучает по старым временам… Даже не по работе… по шашкам. С тех пор, как Сэма не стало, ему не стало кому проигрывать. Поэтому он теперь иногда целыми днями играет за двоих – и за себя, и за Сэма. Проигрывает каждый раз, независимо от того, за кого играет. Я не могу понять, как это получается…
— Я могу, — успокоил молодого человека белокожий гость уверенным жестом. – Я немного понимаю в подобных… психопатологических расстройствах. Надо будет, пока я тут, сыграть с ним пару раз, чтобы он не расслаблялся.
— О, он будет рад Вам, Эд! Еще как рад!
— А я вижу, городишко у вас по-прежнему неспокойный, — притворно участливым голосом произнес гость. – Как не наведаюсь, гляжу – у вас что-нибудь случается. Теперь вот крыша твоего участка горит. Теракт, не иначе.
— Да нет, Эд, — виновато заулыбался Джеб-младший. – Это наверняка Стэн опять закурил, кинул и ушел, забыв погасить. Я его давно менять хотел, только ведь… они с отцом столько лет вместе проработали… а дома его никто не ждет. Вот я и не решаюсь его… насовсем отправить.
— Понимаю, — вздохнул “Эд”. – Но и ты пойми. Дружба дружбой, но ведь еще есть понятие имущество. Государственное имущество, вроде этого участка. Когда-нибудь придется выбирать. Будь готов.
— Буду, Эд, непременно буду.

В отеле им дали три номера. Гэгсуорту, Джессике и Мэгги достались две комнаты с двумя кроватями на первом этаже, Хелене – одна комната с кроватью на втором. Королевская пара ночевала в единственном на всю округу номере для молодоженов на третьем.
— И как оно? – поинтересовался Человек с улыбкой у Гэгги-младшего, когда они в восемь утра вместе попивали только что сваренный кофе в столовой на первом этаже в ожидании завтрака (женщины всех возрастов все еще были заняты приведением себя в порядок).
— Даже и не знаю, босс… Как Вы меня в то плавание отправили, так…
— Так как будто тебя во взрослую жизнь отправил, — кивнул покровитель. – Так во всех романах. Юноша уходит в плавание сопляком, а возвращается мужиком. Просто я спроецировал сюжет на своеобразный вневременный ландшафт. Никто, ни бог, ни дьявол, ни даже я, не мог предугадать, кого волны принесут к твоему судну. И в результате – вуаля. У тебя в наличии не только длинноногая девица, которой ты с трудом допрыгиваешь до плеча, но и… преждевременное дополнение к семейству, иначе и не скажешь.
Он хохотнул и, взяв принесенные мальчуганом, исполняющим в отеле почти все функции, тосты с малиновым джемом, от всей души принялся набивать ими проголодавшийся к рассвету желудок.
— Да, правда, — вздохнул Гэгсуорт, тоже взяв тост. – Что теперь с этой малышкой делать? Я не имею в виду сейчас… пока все это происходит, ей действительно безопаснее быть с нами… с Вами. А потом, когда вдруг мы… победим?
— Никаких “вдруг”.
— Да, прошу прощения, я не так выразился… Что тогда? Мэгги… нет, она хорошая… И Джесс к ней так привязалась… И идти ей не к кому… И она такое пережила… Я через многое прошел, но меня хотя бы никто не собирался съесть…
— Я уловил идею, недомерок, — нетерпеливым движением прекратил монолог белокожий. – Ты подыскиваешь причину для проявления простых банальных человеческих чувств. Вот тебе мой рождественский подарок – железобетонная причина. Эта девочка, Мэгги, была спасена Матильдой и несколько ночей провела с ней бок о бок. Поэтому Мати вполне может когда-нибудь поинтересоваться, что же случилось с этой малышкой. Есть на свете более убедительная причина сделать так, чтобы она была жива и в добром здравии?
— Нет, — покачал головой маленький человек.
— Правильный ответ. Да и на что тебе жаловаться, коротконогий? Фундамент семьи заложен. Дальше все в твоих руках.
Поживете втроем пару месяцев тут, в Фарр Корнерсе, пока мы будем победу ковать. Провинция хороша тем, что мозги прочищает от всего лишнего. Вот за это время свою старлетку как следует рассмотришь и решишь – стоит именно с ней или нет. Только ты решишь, больше никто.
С этими словами Человек с улыбкой в своем любимом фиолетовом халате со знаками карточных мастей, взяв чашку кофе, пошел к окну наблюдать за рассветом, заигравшем красками на заснеженной территории.
— А у меня нет фундамента, — услышал он за спиной грустный голос. – Это Вы хотели подчеркнуть, когда поселили их втроем, а меня одну?
— Да нет, не в том дело, — ответил Человек с улыбкой, не поворачивая голову. – Просто они – все трое – дети в намного большей степени, чем ты. Поэтому им лучше побыть вместе. А ты человек взрослый, так что для тебя же лучше было провести эту ночь в одиночестве, подумать, помечтать…
— Да, — кивнула Хелена. – И я думала, мечтала. Мечтала о том, чтобы…
— Чтобы всего этого никогда не было, — подсказал ехидный голос.
— Нет, не так. Чтобы отец тоже… был здесь.
— Ну, это из области ненаучной фантастики. Подобные островки забытой цивилизации вне его поля зрения. Он максимум свозил бы тебя на какой-нибудь престижный курорт в Альпах, но и там не пришлось бы по уши барахтаться в снегу, как все мы вчера.
— И чтобы мама тоже была здесь.
— Кошки холод не любят. Готов поспорить, Селина уже в Египте. Ночью пришлет тебе поздравление из места, где все еще тепло и свободно.
В этот момент принесли завтрак – яичницу с ветчиной и гренки. Некоторое время все гости молча ели, после чего Хелена снова решилась приблизиться к “покровителю”.
— И все же – дальше Рождественская ночь, — многозначительно сказала она. – Любые чудеса могут случаться.
Зеленые глаза не без интереса посмотрели на нее.
— Мои мама и отец… пусть их и нет прямо здесь и сейчас… я хочу знать, где они. Я хочу их увидеть.
— Что ж, — в голосе появилась особая смакующая нота. – Есть одна… возможность.
— Какая же?
— О, ты, возможно, уже догадалась, что Фарр Корнерс – это не просто провинциальный городишко.
— Нет, конечно. Это Ваше убежище. Очень хорошо продуманное, кстати.
— Спасибо. Но это не только убежище. Это тайный подземный научный центр, как минимум не отстающий в некоторых областях от тех, кто задумал провести этот глобальный эксперимент на человеческих мозгах.
И последняя здешняя разработка как раз способна осуществить твою мечту. В некотором смысле, конечно.
— Звучит интригующе… но немного зловеще, — тихо сказала девочка.
— О, бояться нечего. Мы всего-навсего соединили технологии Ви-Центра, многократно повышающие телепатический порог среднего человека, с первым прототипом убаюкивающей игрушки, сейчас оболванившей почти весь континент.
Ты сможешь погрузиться в свои грезы так глубоко, как будто все это происходит на самом деле. И, если они окажутся достаточно сильными, почуять тех, кого в них видишь. Связаться с ними телепатически. Сделать их участниками своего счастливого сна.
Технологии наших врагов оболванивают не всех, но это не значит, что они не могут послужить средством связи абсолютно со всеми. Все зависит лишь от силы воли.
— И насколько это безопасно? – поинтересовалась Хелена.
— Настолько же, насколько безопасно нырять с обрыва, совершенно не представляя, что внизу. Но ведь если ни разу не нырнешь, то никуда и не поплывешь.
Гениальный эксперимент, преодолевающий все возможные границы, географические и психопатологические.
— Спорю на ноготь на мизинце левой ноги, что Вы это на себе уже испробовали, — внимательно посмотрела девочка.
— Да тут спорить-то не о чем… С помощью этой технологии можно залезть в голову достаточно глубоко. Но это двухсторонний процесс.

— До Рождества еще целый день, и у нас большая развлекательная программа, — объявил после завтрака настоящий хозяин Фарр Корнерса, минут пять побеседовав с мэром. — Все за мной.
Как оказалось, по случаю визита почетного гостя в рождественское время в городке был устроен ряд конкурсов.
Первый из них проходил в здании местной школы. Полдюжины хозяек принесли приготовленный за ночь клюквенный соус, чтобы Честный Эд выбрал тот, который будет подан к рождественскому ужину.
— На самом же деле они соревнуются за то, чьего ребенка я отправлю учиться в Оксфорд, — тихо пояснил Хелене Человек с улыбкой. — Это, так сказать, негласный приз. И хороший стимул стараться. Но не всегда помогает даже он.
Подойдя к ряду выстроившихся возле стены женщин, перед каждой из которых стоял столик с миской и ложкой, он неспешно начал свое шествие. Пробуя первые два, просто кривился и скептически качал головой. Соус № 3 заставил его швырнуть миску через всю комнату. Четвертый вариант явно был особо неудачен, поскольку требовательный дегустатор взял повариху за волосы, засунул ее голову в миску и немного в таком состоянии подержал. Лишь пятый соус пришелся ему по душе настолько, что он одобрительно поднял вверх большой палец. Шестой тоже не вызвал у него негативных эмоций, но все же победительницей стала хозяйка № 5. Человек с улыбкой пожал одновременно перепуганной и счастливой женщине руку, поцеловал в щеку и велел приготовить ее соуса к вечеру на весь город, взяв к себе в добровольные помощницы неудачливых участниц конкурса – пусть учатся.
Следующий конкурс проходил в школьном дворе. Зайдя туда вслед за белокожим, Хелена от удивления раскрыла рот: во дворе их встречали более тридцати снеговиков. Причем непростых: у кого-то из лепивших это получилось лучше, у кого-то хуже, но определенно каждый пытался вылепить на голове длинные острые уши.
— Ха… ха-ха-ха! – девочка недолго смогла сдерживаться, а потом даже присела, взявшись за живот. Зеленые глаза снисходительно смотрели на нее, ожидая, когда закончится приступ.
— Ой, не могу. Вот это форма поклонения. Отец точно не мог представить, что она приобретет такие масштабы, — и, утирая слезы, Хелена снова захохотала.
— Нет лучшей награды для комедианта, чем искренний незапланированный смех публики, — отвесил изящный поклон Человек с улыбкой.
— Но все же… сколько их! – удивилась девочка, придя в себя. – Неужели здесь столько детей? Городок-то совсем маленький…
— Их еще больше, просто не все еще могут лепить. Климат здесь хороший, ничего вредоносного не производят, так что народ здоровый. А развлекаться им особо нечем – кабельное я запретил, Интернет тем более. Вот они и размножаются – себе на радость, мне на пользу.
— Вот уж точно – самый жестокий злодей всех времен, — без шуток ужаснулась Хелена.
— У которого уши вышли лучше всего?
— Я думаю, у вон того, — указала пальцем девочка. – Очень похоже.
Подойдя к указанному снеговику, босоногий одобрительно кивнул и пальцем добавил на лицо большую улыбку, определив таким образом победителя конкурса.
— Но это лишь начало! – предупредил он. – То был “Сделай Бэтснеговика”. А сейчас будет “Убей Бэтснеговика”.
И действительно, тут же на двор один за другим начали заходить мальчики и девочки школьного возраста. У всех в руках были биты, ножи, лопаты или какой-либо другой инструмент, способный нанести физический вред.
— Дайте угадаю – это Ваш любимый конкурс, — неодобрительно посмотрела в зеленые глаза Хелена.
— Разумеется. И он достаточно сложен для оценки. Приходится учитывать целый ряд факторов: изобретательность при выборе орудия, умение с ним обращаться, скорость, напористость, креатив…
С этими словами он, достав пистолет, прострелил лучшему снеговику голову, начиная соревнование.
Орда малолетних палачей накинулась на столь старательно слепленных ими же снеговиков и принялась крушить их с садистским удовольствием. Человек с улыбкой с явным интересом наблюдал за процессом, опытным глазом выделяя из толпы перспективные экземпляры, вроде десятилетней девочки, с ювелирной точностью растворившей кислотой правую половину головы ушастого снеговика, или мальчика лет пятнадцати, нанесшего в область шеи всего два удара кинжалом, после которых невредимая голова покатилась по земле.
Впрочем, всех определенно перещеголял толстый мальчуган лет восьми, притащивший тяжеленную бензопилу. Долгое время было непонятно, кто из них перевесит. Наконец, с трудом стоящий на ногах малец попытался завести свое оружие. У него это получилось далеко не с первого раза, в результате чего все вокруг начали смеяться. Когда пила, наконец, загудела и вновь утратившего равновесие толстячка понесло вправо, смех мгновенно превратился.
Перепуганные школьники, забыв о недобитых снеговиках, неслись прочь, спасаясь от окончательно уничтожающего их творения смертоносного орудия. Мальчик с трудом смог остановиться и не упасть, но в результате его понесло в обратную сторону, и был лишь вопрос времени, когда он покалечит сам себя на всю оставшуюся жизнь.
Хелена в отчаянии взглянула на Человека с улыбкой. Он с нескрываемым удовольствием наслаждался незапланированным шоу.
Тогда она посмотрела на Каори. Та понимающе кивнула и достала кнут.
Быстрый взмах, удар – и бензопила улетела на безопасное расстояние, упав в снег.
Толстячок рухнул и несколько минут громко дышал. Затем вдруг резко поднялся. Поняв, что так и не смог, после всех титанических стараний, расправиться со своим снеговиком, мальчик злобно набросился на него и, издав яростный боевой вопль, начал уничтожать голыми руками.
— Кажется, у нас сегодня два победителя! – громко заявил белокожий организатор. Одной рукой он взял за шиворот увлекшегося малолетнего потрошителя, поднял его, немного покачал в воздухе, ожидая, пока ребенок остынет, и только после этого поставил на ноги. Второй рукой подозвал парня, двумя кинжальными ударами обрубившего голову своему снеговику. Обоим добрый благодетель вручил идеально обработанные человеческие черепа в ушастых масках Человека – Летучей Мыши.
— Я думаю, излишне надеяться, что они искусственные, — вздохнула Хелена.
— Всегда не терпел подделки, — охотно подтвердил ее догадки босоногий. – Даже в те времена, когда был сравнительно безобидным вором драгоценностей. И фальшивок в костюме Летучей Мыши не терпел никогда – я не членов его семьи имею в виду, а любителей, не имеющих ни малейшего понятия, что они делают. Их я убивал так, чтобы другим было неповадно.
— Здорово у Вас с кнутом выходит, — подошла к Каори девочка. — Уж точно не хуже, чем у мамы. А можно глубоко личный вопрос?
— Можно, — улыбнулась азиатка.
— Думали когда-нибудь о том, что могло бы случиться, если б отец оставил Вас в поместье?
— Думала, конечно. Кто б о таком не думал… И каждый раз приходила к одному и тому же выводу. Что все, что случилось, к лучшему. По эту сторону баррикад я нужнее.
— Не могу не согласиться, — кивнула Хелена, еще раз взглянув на все еще ноющую в снегу бензопилу.

Знатно отобедав в доме мэра, гости Фарр Корнерса остаток дня уделили значительно более безобидным развлечениям. Поднявшись на тот самый заснеженный холм, с которого пришлось спускаться после высадки, они играли в снежки и спускались вниз на санках и лыжах – к счастью, этого добра в городке было предостаточно. Поначалу играли только Хелена и Мэгги, затем к ним охотно присоединилась Джессика, и, наконец, Каори тоже пожелала разделить нарастающее веселье. Мужчины снисходительно наблюдали за снежными боями, время от времени попивая из маленькой фляги. Когда же снежок попал в голову Гэгсуорта, тот сразу пошел мстить обидчице, оставив Человека с улыбкой общаться с фляжкой в одиночестве.
Через некоторое время снежок полетел и в него – Мэгги, заигравшись, не смогла удержаться от соблазна. Поняв, что произошло, все остальные затаили дыхание.
Не поворачивая голову, белокожий поймал снежок на лету и долгое время мял и давил его в своей руке, как будто забавляясь с горлом злейшего врага. Больше бросать в него снегом не посмел никто.

Настал черед рождественского ужина. Устроен он был прямо в мэрии, куда по случаю празднования разрешалось пускать любого горожанина.
Проходя мимо стоящей во дворе мэрии елки, Человек с улыбкой начал изучать висящие на ней самодельные игрушки. Проследив за его взглядом, Хелена заинтересовалась тоже. Она быстро определила, что одна треть игрушек на елке самая обычная. Вторая треть – клоуны, из которых торчат маленькие записки. И последняя треть – самодельные остроухие игрушки, в которые тоже вложены записки.
“Допустим, — размышляла она, — в клоунов здешние дети вкладывают пожелания, поскольку он для них бог, дьявол и Санта одновременно, это понятно. А вот что вкладывают в “мышей”? Неужели пожелания пополам с обещаниями, что именно они сделают они с Летучей Мышью, когда вырастут? Эх, папа… тебе с твоими Робинами такое и не снилось”.
Тем временем Человек с улыбкой абсолютно непринужденно уселся во главе центрального стола в мэрии. Его свита быстро устроилась рядом с ним, оставив за столом места лишь для мэра и констебля с супругами. Впрочем, жаловаться никто не собирался.
Белые пальцы щелкнули – и на стол начали подавать блюда: кукурузу, тыкву, зеленые бобы, победивший в конкурсе клюквенный соус и, наконец, индейку – то есть сразу три индейки. Все три белоснежные руки не поленились лично разрезать быстрыми и умелыми движениями опытного мясника.
— С Рождеством, Фарр Корнерс! – поднял он бокал, когда шампанское было налито. – Мне нечасто доводится бывать здесь в это время года. В основном я предпочитаю в это время быть в большом городе, вещать в телеэфире… но всему свое время. В этот раз я для разнообразия решил попраздновать у вас – и не разочаровался. Здесь умеют принимать гостей и умеют придать истинный смысл слову “празднование”. За Фарр Корнерс!

Через два часа желудки всех празднующих были полны, однако Человек с улыбкой щелчком пальцев заставил их встать, одеться и последовать за ним.
— Какая же вечеринка без развлечения? – пояснил он.
Процессия приблизилась к кинотеатру.
Взглянув на затертую афишу, Джессика ахнула.
— Неужели, — тихо произнесла она.
— Да, — кивнул Человек с улыбкой. – “Эта прекрасная жизнь” в ее первозданном виде. Чудом сохранившемся еще с 1940-х. Без какой-либо компьютерной раскраски и прочей дьявольщины.
Здесь имеется целая коллекция подобной редкости. И в эту ночь крутиться она будет без устали. За “Чудом на 34-й улице” – “Дилижанс”. За “Дилижансом” – “Мальтийский сокол”. За “Соколом” – “Враг общества”. И так далее.
Правда, месяц назад местная коллекция пополнилась одной цветной картиной. Оригинальная копия 1977-го, без какого-либо дальнейшего вмешательства. Еще до того, как старина Джордж сошел с ума и стал кромсать свой случайный, вырубленный из куска необработанного дерева маленький шедевр компьютерными ножницами.
— Надеюсь, Вы эти сокровища храните за семью замками? – осторожно спросила Джессика.
— Естественно. Даже если этот город сгорит, коллекция фильмов останется невредимой. Хех, да она и стоит больше, чем весь Фарр Корнерс вместе взятый.
Не бойтесь уснуть и не бойтесь проснуться, мои дорогие друзья. Местные в любую минуту будут к вашим услугам с напитками и закусками, будь то утро или ночь. Еще раз с Рождеством всех! А у нас есть более важные дела, — и, взяв за руку Хелену, он увел ее с собой.

Вместе они зашли в подсобку кинотеатра, где внезапно обнаружился лифт. На нем парочка спустилась в подземный центр, полный компьютеров, больших экранов и людей в белых халатах.
— Уэйн? – сразу поинтересовался Человек с улыбкой.
— Здесь, — позвал его к монитору один из молодых людей в белом халате. – Побег прошел успешно. С тех пор об их перемещениях трудно что-либо сказать точно. Наверняка кто-то из их группы, скорее всего, старик, имеет солидный опыт современной партизанской войны. Умеет хорошо прятаться. Но все равно это лишь вопрос времени. Уже видно, что они постепенно движутся к северу. Если их никто не поддержит, то…
— Покажи-ка это сообщение, — приказал белокожий, указав на другой монитор.
— А вот и Селина, — повернулся он к девочке. — Передает тебе привет, как я и думал, наплевав на все меры предосторожности. Она идет за ним, специально с отставанием на день. Чтобы, если его отряд вдруг возьмут в окружение, вмешаться и вызволить его. Хех, что бы там не говорили про кошек, у этой есть лишь один хозяин.
— И это прозвучало почти с уважением, — улыбнулась Хелена. – Что ж, пришел черед моего рождественского подарка.
Человек с улыбкой указал ей на странное кресло со шлемом. Глубоко вздохнув, девочка подошла к креслу, комфортно устроилась в нем и надела шлем на голову, постаравшись расслабиться.
— Я обмозговала это со всех сторон и поняла, что бояться нечего, — громко объявила она.
— М-м… это почему же?
— Потому что нет ни единого шанса, чтобы Вы провели бы надо мной такой эксперимент, не поинтересовавшись лично, что у меня в голове. А если Вы будете поблизости, то есть в моей голове, то опасаться однозначно нечего. Кто лучше всех может защитить от безумия, чем тот, кто знает про безумие все?

— Ну что ж… Если ребенок не страшится, то чего бояться и впрямь? – оскалился Человек с улыбкой, наблюдая за постепенно погружающейся в сон девочкой.
— Вы не предупредили ее, что, стоит ей надеть этот шлем и начать мечтать о счастливой жизни с отцом, как тут же слетится туча воронов, желающих его смерти? – поинтересовался азиат невысокого роста в белом халате.
— Мун, при всей твоей гениальности в области раскопок в мозгах психолог из тебя все равно деревянный. Я не для того провел с ней столько дней, чтобы на нее слетелись интересующиеся им вороны. Мне нужны интересующиеся мной вороны. И готов поспорить, они слетятся очень быстро.
— Ваш доппельгангер.
— Ее он учует первым, но он будет точно не один. А что? Она сама сказала, что бояться нечего. А смелость города берет.
И белокожее исчадие ада громко расхохоталось, усаживаясь в другое кресло и надевая на голову шлем.

Вадим Григорьев.